Здесь собраны отрывки из романа «Иродион», тем или иным образом имеющие отношение к стихосложению.
Полностью роман я рассчитываю в достаточно скором времени выложить на каком нибудь сайте.
ОТРЫВОК ИЗ ГЛАВЫ «ТРЕПОТНЯ ПОД «THE BEATLES»
...Не постигаю я, Серёнь, этот битловский - фу, терпеть этого слова не могу, а по-другому прилагательного и не состроишь - феномен как бы тебе это объяснить…ну что ли…чистой музыки.
Слушаю я их, пою про себя, с ума схожу, а как задумаешься: а что есть-то, кроме музыки?
Ну чего?
Стихи Джоника Леннона идиотские, включая даже всякие там «Across the Universe», субкультура эта ихняя, индийщина, философия.
Фильмы Марка Лестера шизофренические, кроме, конечно, песенных вставок.
Поверишь, шли мы с тобой тогда в девяносто пятом по Ливерпулю.
Вокруг и Пенни Лейн, и Каверн, музей-магазин, ну там - в доках, ну не зацепляет, хотя, конечно, паренёк я воспитанный и тактичный, охаю и ахаю.
Смешно с текстами песен, вот как-то попытался осмыслить, например, «She loves you», так наши «сюси-пуси» всякие - это поэтические шедевры, не говоря уж о самой моей любимой «Он уехал прочь на ночной электричке».
- Ты чего, Лука, рехнулся?
- А что? Сколько философских подтекстов, истинной жизненности!
Представь воображаемые обстоятельства: девчонка-недотрога из хорошей простой моральной подмосковной семьи, место действия Люберцы, Катуар…
Лука, с каждым словом оживляясь, попёр:
- Небось отказала пареньку-москвичу в оральном сексе на первом свидании, а он её послал с использованием ненормативной лексики, и вот теперь так ей запрокурить обиду хочется, нервы хоть чуть-чуть успокоить.
Небось с пятого класса уже «Винстон» поддельный смолит, а спички-то возьми и промокни, случайно из наружного кармана в сумочку переложить забыла…
Невинности излишней драма о жизни без стыда и срама!
А мастера старые, которые песенники? Лебедев-Кумач, Фатьянов, Долматовский-Матусовский…
Тут Лука опять во всё горло, причём абсолютно не глумливо и с достаточно красивым баритональным окрасом запел, размахивая в такт правым кулаком:
Заводов труд и труд колхозных пашен
Мы защитим, страну свою храня,
Суммарным боем орудийных башен
И быстротой, и кучностью огня, та-та-та-та…
Горя огнём, м-м, сверкая блеском стали,
Пойдут машины в яростный поход, та-та-ра,
Когда нас в бой… пошлёт товарищ Сталин, хы!
И первый маршал в бой нас поведёт! та-та-та-та
Ух, фантастика, фактически термоядерная энергетика!
Вот будет внук, первым долгом эту научу петь, и ещё другую, мою любимую!
Лука теперь уже с вальсовым вступительным проигрышем, также с полной серьёзностью, делая дирижёрские движения рукой, но уже ближе к тенору, пропел:
У нас в подразделении отличный есть солдат
Он мастер в деле пения, на вид молодцеват.
О солнечной Армении рассказывать он рад,
Но знает, тем не менее, отлично автомат!
Парень хоро-оший, парень хоро-оший, вот он тут как тут.
Все его любят, все его знают, не без основанья, пум-пум-пум-пум
Парень хоро-оший, парень хоро-оший, как тебя зовут? та-ра-тай-та
По армански Аванэс, а па русски – Ваня!
И тут хор:
По-армянски Аванес, а по-русски – Ваня!
Тут проигрыш опять…
Ещё один старательный ефрейтор есть у нас.
Он парень зажигательный…
- Кончай ты, Бунчиков-Нечаев, еврей-ефрейтор ты наш, или как правильно: «ефрей-еврейтор», попоёшь свои псалмы там, у батюшки!
И, по-моему, ты там что-то напутал с «суммарным боем», хотя песня про танкистов точно заводная.
А я, знаешь, чего больше всего люблю, вот это: «Голова стала белою, что ж я с ней поделаю, почему же ты не встретилась, со мною вчера…»
- Да, финиш, анализируешь рифмы Доризо, прямо завидно становится:
Как боится седина моя твоего локона!
Ты еще моложе кажешься, если я около...
Морда Луки внезапно приняла хитро-насмешливое выражение, он погрозил приятелю пальцем.
- А ты, Серёнька, у нас оказывается традиционали-и-и-ст!
Небось, тащишься втихаря от Пугачёвой, и этих, ну как их там…Варелии, Разъебаума!
Вот дослушаю Алсу и тогда схожу поссу, так что ль?
- Вот именно так и никак иначе.
Ладно, Бог с ней с советской классикой.
Я специально в следующий раз закажу для тебя ПСС Дунаевского.
А давай-ка, Лукьянчик, запустим, допустим… «Revolver»!
Чёрт, надо было всё-таки напиточков в Москве купить, здесь по дороге, поди, ничего приличного и найдёшь.
Ой, забыл, я же за рулём!
Ефим, козёл, мог бы ведь своего водилу сорганизовать, демократ хренов!
Старый вот тоже без Олега, говорит: тот мизинец на ноге сломал вчера, во дворе в футбол гоняли.
- Не надо этот «Revolver», не люблю я его чего-то, «а ныдность», как бабка моя говорила.
Давай тематическое, дорожное, «Rubber Soul» , к примеру, сонг пэрший - «Drive my Car» .
Ой-ой-ой, а что там деется?
Ну-ка, брат, вперёд позырь, уходи-ка вправо.
Хочет мочевой пузырь облегчить орава!
- Чей стих? Пи...дернак-Мандальштамский?
Не читал, но осуждаю, - отрывисто и строго сказал Серёга, поддёргивая мизинцем рычажок включения поворотника...
ОТРЫВОК ИЗ ГЛАВЫ «ВОЕННО-ТЕХНИЧЕСКОЕ ПРАВОСЛАВИЕ»
...Вот, как наличность благотворно действует на личность!
- Ну и кроме того, когда это было-то, в середине девяностых небось?
Тогда, Лукаш, люди жили по совести…
Серёга оторвавшись от дороги, повернул к Луке голову, горестно вздохнул, после чего хитровато подмигнул приятелю.
- Помнишь такого Татарчука, хорька околотаможенного?
- Здрасти, как же не помнить, был вылитый Денни Де Вито!
- О! А я всё никак не мог вспомнить, кого он мне напоминал.
Так вот. Поехали мы с ним домой к одному начальнику отдела автогрузовой решить какой-то вопрос за семь тысяч доларей, сути дела, честно говоря, уж и не припоминаю.
А семь тысяч по тому времени – это, скажу тебе, были де-е-енюжки однако, …не нынешние фантики!
Подъезжаем на Можайку, километр, что ли тридцатый.
Смотрю, участочек соточек эдак пятнадцать, домишко в уголке стоит мусорный, я так понимаю «матырын».
А рядом уже достраивается зданьице трёхэтажное.
Кирпичик голицынский красненький, башенка, стеклопакетики, решёточки, ну всё как у людей.
Татарчук сходил туда минуток на двадцать, возвращается, говорит: Всё в порядке, ваш вопрос будет решён.
К слову, судя по некоторой иррациональности заявленной суммы, пару тысяч этот крысёнок себе отмуслил.
Потом так грустно, уважительно, головёнкой качает:
«Какой же этот, ну начальник отдела, то есть, всё-таки мужик хороший и порядочный, сам десантник бывший, миротворец.
Представляете, Сергей Григорьевич, иногда со своих и денег не берёт, не то, что эти нынешние волчата молодые!»
Да…насчёт этих самых «волчат», тут не так давно попал я на свадьбу...
Лука взвизгнул:
- Ой, чтоб я так жил! Чтоб я Так жил! Ой, я уже не могу!
Ви таки ходите по свадьбам?
Он, закрыв глаза, покачал головой.
- Интересно будет узнать, что ви берёте за «в мундире», я лично, например, и красненькой бы не пожалел.
Вот у Хейфецев на юбилее Сарры Хацкелевны бил, ви не поверите, сам начальник ветслужбы!
- Что ви, что ви, для вас я бы «за стол» и для семьи что-нибудь с собой, из угощенья.
Ты, засранец, слушать будешь, или нет?
Один мой знакомый, ты его не знаешь, выдавал дочку за прокурора.
А мы с Асей Абрамовной смогли попасть только на второй день, как говорится «для своих», у нас там в Подушкине собрались, ну это не важно.
Ну прокурор, то есть жених, был районный или межрайонный, хрен их теперь разберёт, годочков эдак тридцать с маленьким хвостиком пареньку.
Действительно видный, ничего не скажешь.
Под два метра, фигура атлетичная, рожа симпатичная.
Да что ты будешь делать! Лука, ты прямо заразный какой-то, поэт хренов!
Так вот рожа чистенькая, неглупая, сам из-под Воронежа.
Папаша работает в какой-то гуиновской структуре, такой мордоворот пузатый.
С роднёй новой - а этот Кузьмин, ну который тесть, мальчонка - уйююй, замминистра, добрища наворовал будьте-нате - держится на равных, я даже зауважал.
- Ну насчёт жениховских статей – перебил Лука- это понятно, южнорусский расовый тип, что-то вроде генетического чернозёма, потомок князя Игоря.
А батинок его потомственный офицер, служит в бухгалтерии областной тюрьмы.
Как у Аксёнова, в смысле в романе.
Ну а в мужья парня наняли для улучшения породы.
- Тебе виднее, как еврей, ты должен получше меня разбираться и в русских былинах, и романах Аксёнова.
А вот насчёт целей улучшения породы ты как бы… не неправ, вот так надо сказать, судя, конечно, по некоторым недомолвкам невестиных родителей.
И был этот самый прокурор молодой в смысле производимого впечатления, ну как тебе сказать? Ну такой, такой…
- Прокурористый силовик.
- Во, во, и по выходке, и по роже!
Тёшшинька нам докладает, что у Герочки уже и квартирка куплена, правда пока только двухкомнатная и пока только в Зюзине.
Сами на Мальту завтра в свадебное уезжают, дальнейшее обучение Юлечки в «Плешечке» Герочка на себя берёт, машинку герочкину на дворе показала.
Я поглядел, машинка у Герочки очччень достойненькая, может быть даже и получше этой….но, шалишь, паря!
И в подмётки не годится той, на которой я по делам езжу, ты её ведь видал?
- У тебя, Серёньк, как у Тома Сойера, в том смысле, что у него было два костюма: тот и этот.
Интересно, как это самое «тот и этот» в английском оригинале выглядело.
- Ну вот, значит, подходит он ко мне и говорит:
«Дядя Серёжа, мне папа рассказывал…»
- И меня зять номер два, ну тот, который был из Белкина, тоже «папой» величал, и Людмилу «мамой» пытался, но она его быстро от этого отучила.
А мне так смешно было: вот сыну на старости лет наконец-то заполучил!
- Ты, хрен лысый, когда-нибудь перебивать старших отучишься?
Ну вот Герочка этот и говорит, а вот папа рассказывал, что вы большой опыт имеете в приобретении в собственность земельных участков…
Тут, Лука, я грешным делом подумал, что мне уже настаёт, как сейчас говорят «пипец»: группа захвата с постановлением ожидает у ворот, надо как-то в сортир отпроситься и оттуда Старому отзвонить, чтобы Ахмедыча своего подключал…
Но смотрю, а личико-то у Герочки такое просительно-уважительное, что я сразу осмелел и г-о-в-о-рю…
- А деньги собираются на капитальный ремонт Провала, чтоб не слишком провалился!
- И тебя гада не поймаешь, всё помнишь про Осю и Кису!
Ну вот, продолжая тему насчёт земельки, я ему так и так, давай, племенничек, встретимся попозже, всё, что знаю, расскажу, контактиками поделюсь.
Думаю, что и ты можешь быть людям полезным.
Благодарил он так искренне - всё-таки молодёжь с провинциальной подоплёкой (оцени!) ещё уважительность к старшим не потеряла - а потом, когда паренёк уже поддал зачудок, ещё разок ко мне подсел и шепоточком:
- Дядь Серёж, вы не думайте, что мы там наркотики или проституток, это милиция.
А у нас в сфере – всё приличное, клубы всякие, казино, крутиться же надо, семьи у всех…
Вы представляете, вот мне даже мальчишник скомкать пришлось, протест составляли на одно решение суда.
Дети, скоты, бабушку девяностолетнюю в сумасшедший дом спровадить хотели, чтобы квартиру захапать, представляете?
Грустно стало, Анфиса,.., даже мне.
- Грустно, Раиса…Широк человек, я бы обузил!
Вот, если чуть по серьёзному, Серый, ведь это для нас, худо-бедно воспитанных на советской парадигме о справедливости, житиях всяких там глебов жегловых, эти дела прокурорские, ну как тебе сказать – нечто вроде кощунства, или ну что ли чувства «оголённой спины», не знаю, даже как сформулировать-то!
Ну вот, как если бы какие-нибудь девки непотребные вдруг забрались на алтарь, скажем Храма Христа Спасителя, да начали что-то вроде канкана выделывать да песни матерные под иконами орать.
Хотя чего я, Серёнь, наивничаю, сколько лет назад мы с тобой попали в этот особнячок на Поварской? Как бы не семь…
Я это к тому, что тогда мне был преподан урок, так сказать, практической социологии.
Месяца два прошло, как мы заехали, и в одно прекрасное утро приходит ко мне администратору майор пожарный.
Тебя то ли не было, то ли я тебя не стал посвящать в эти мелочи, честное слово не помню.
Ну майор, как майор, рубашонка недельной свежести, фуражонка с тульей чуть не в десять сантиметров - тогда они ещё не эмчеэсовские были - рожица цвета нижнего слоя затухающих в мангале углей, выхлопочек портвейнского вина, фамилия Огнетушителев…
- Лука, не п…ди, а спляши «Барыню»!
Ишь ты – «Огнетушителев», небось и над моей фамилией издеваешься!
- Шутю, вашбродь, фамилия майору была Напалменко.
Ну и началось политзанятие на тему как некоторые зарубежные представительства, будучи не на родине, где правила га-а-араздо строже, понимаешь, нарушают, и в том числе в части установки глухих решёток на окнах.
Решётки по правилам противопожарной безопасности должны быть распашными, чтобы в случае чего…
А у нас в домике-то тридцать два окошечка, но мне ума хватило не спорить, что при пожаре тридцать два ключа попробуй-ка найти, ну в общем «бу сделано».
Дальше то, сё, другие замечания.
На следующий день попёрся я к нему в Девятинский переулок, в дом, между прочим, Наркомфина, «шедерв» - это у нас одна знакомая так говорила - конструктивизма, чтобы подписать предписание.
Гляжу, а у них решётки-то все напрочь глухие!
Ну я по наивности - язык в заднице-то не держится - и говорю: «А вот у вас самих, товарищ майор…».
На что товарищ, как я его назвал?...Брандспойтман, как написано в одном гениальном стихотворении «спокойно и весело, просто и мудро» мне и отвечает:
- Молодой человек, кто кого таки проверяет, я вас или вы меня?
И вот тут я и усёк, Серёжа, основополагающий принцип нашей родной русско-советско-российской власти:
Важно не сама суть дела, а то Кто! Кого! Про-ве-ряет!
Спасибо тебе незабвенный майор Планэвакуацкий! Помер, кстати, бедняга…
Наверное, от низкого качества потребляемого алкоголя, мне об этом сменщик его рассказал, капитан.
- Поучительная история, а чей стих такой гениальный?
- Как чей, мой, конечно!
Я его написал, когда к нам Гагарин в Школу приезжал, ты чего не помнишь, что ль?
Лука пафосно продекламировал:
Запомнит Земля то весеннее утро,
Когда в свой скафандр облачён
Спокойно и весело, просто и мудро
Сказал всем «Поехали» он!
И тут же в дыму потонули ступени
Как в грохоте все голоса.
На труд опираясь народа и гений,
Ракета взвилась в небеса!
И в миг прекратилось движение улиц,
Мир замер, как каждый из нас,
Когда Левитан и гордясь, и волнуясь,
Читал сообщение ТАСС…
Ну и так далее: «ракеты-кометы». Слушай, а последнее действительно не плохо, хера я по этой части не пошёл?
Я должен был сам ему продекламировать, но у меня прыщ, как назло, на носу вскочил, величиной с обтекатель ракеты, Майке Карпешиной доверили.
Но всё-таки Юрию Алексеевичу меня представили, автограф его получил, на стихе и на Фимкином конверте со спецгашением, сколько денег-то теперь это стоит!...
ОТРЫВОК ИЗ ГЛАВЫ «ОТ ЛУКИ (ВНУТРЕННЕЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ)»
…Лето, то ли пятое, то ли шестое моё лето, дача детского сада, две группы вместе, музыкальные занятия, полукругом в два ряда расставленные стульчики.
Я, сын врача, второго человека в немудреной детсадовской властной пирамиде, сижу во втором ряду, со мной рядом мальчик по фамилии Калинин.
Как-то так получилось, что мы особняком от остальных.
Полная, улыбчивая, вся какая-то складная Раиса Семёновна сидит за пианино, в гулком помещении финского домика особенно ощущается дребезжащее струнное нутро инструмента.
- Ребятки, ребятки, давайте повнимательней, песня очень серьёзная.
Будете открывать родительский день, а он, между прочим, уже через три дня. Так собираемся, давайте с этого места (следует проигрыш):
Партия Ленина, сила могучая
Мудрая партия большевиков…
- Карабанова, Гуля, ну что же ты всё вертишься, как на сковородке, нет, я чувствую, что кому-то хочется опозориться!
...Что-то вроде творческого озарения вспыхивает в моей голове, мгновенно оформляется в слова, которые я жарким шёпотом выдуваю в оттопыренное ухо мальчика Калинина:
- Партия Ленина, сила могучая, партия Ленина, сила вонючая…
(Только вот не надо о врождённом диссидентстве «just rhyme, there are no emotions»*)
Бухающий гром пианинного аккомпанемента заглушает совместное хихиканье худенького русого и толстенького брюнетистого мальчиков, да и вскоре занятия кончаются, и нас отпускают на волю.
Проходит минут двадцать, я стою в очереди на качели, с удовольствием выковыривая из носа большие из-за недавно окончившегося насморочного соплетёка, козявки.
Как же это приятно после выковыривания собирать эти козявки в одну большую блямбу, разминать её пальцами…
Кто-то хватает меня за руку, и тащит достаточно увестистое тело на семенящих в серых с мохрящимся рантом сандалиях ногах по площадке к песочнице.
Я смотрю вверх и вижу красное, с выпученными глазами лицо нашей воспитательницы Дарь Мокевны.
В песочнице среди других сидит мальчик Калинин, сосредоточенно обхлопывая двумя руками серо-жёлтый куполок…
- Повтори, повтори, что этот сказал, - приказывает ему громким шёпотом Дарь Мокевна, - ну сейчас на музыкальных!
- Он сказал - по тону мальчика Калинина я чувствую, что в нём борются сладкое желание наябедничать и запоздалое сожаление о затеянном кавардаке - партия могучая, партия вонючая.
Это не я, а он придумал, честное слово…
- Играйся, миленький, играйся – хлопотливо говорит Дарь Мокевна, гладя мальчика Калинина по голове.
Меня оттаскивают от песочницы на порядочное расстояние, я не сопротивляюсь.
- Это правда? – ревёт шёпотом Дарь Мокевна - ах ты б…дь такая, а по губам, а по губам!
Жёсткая с широким серым кольцом на среднем пальце ладонь псковской крестьянки, сбежавшей от коллективизации в Москву, никогда не бывшей замужем, прошедшей одноступенчатый карьерный рост от нянечки до воспитательницы, имевшей залеченный сифилис - всё это я узнал гораздо позже из подслушанного разговора матери с кем-то - пришлёпывает мои губы к зубам.
Внутри рта становится солоно, я с ужасом вижу капельки крови, падающие на мой кругловатый с ямочкой там, где у других морщинистая сплющенная горошина, живот и начинаю реветь, что делает капли более частыми, а боль в нижней губе более сильной.
- Ах ты, е… твою мать, несчастье ты моё. Губа-то как распухла!
Ну, Жорик, Жорик, не плачь сынок, сейчас мы тебе водичкой холодненькой.
Меня тащат к дому для воспитателей.
Пока Дарь Мокевна организует таз с холодной водой на табурете, я, размазав кровь по лицу тыльной стороной руки, перестаю плакать, чувствуя как в боль и обиду, раздвигая их холодными локтями, втискивается Страх.
Меня ставят перед тазом, Дарь Мокевна начинает кунать туда мою голову, одновременно моя рукой лицо.
Она бормочет:
- Вот сучёнок, вот сучёнок, ну что же ты, дуралей, болтаешь-то.
Полотенец-то куда я дела?
Вон весь мокрый, в сандали натекло, ну ничего, мы сейчас носочки выжмем, на босу ногу пока походишь.
Ты, это…как полдничать и ужинать будешь, потише жуй-то, а то губка закровянит, а к завтрику пройдёт, пройдёт.
Ой дай-ка я зубы-то посмотрю, у тебе же, кажется, ещё молочные…
Два пальца Дарь Мокевны лезут мне в рот, смыкаясь на передних зубах.
Я непроизвольно языком слизываю соль на большом, она бормочет:
- Ну, слава Богу, не шатаются кажется.
Ой, едрит твою мать, и зачем я в эти воспитательницы-то полезла, сейчас взяла бы две ставки, жила бы кум королю.
Она всплёскивает руками.
- Да что ж ты будешь делать, и Елизавета тут как тут, уже донесли хабалки.
Жорик, ты мамке-то, может, скажешь, что упал, я ж не со зла!
- Скау…
Какой тут «скажу», на всякий случай, не поднимая голову от таза, я слушаю разговор.
- Дарья Мокеевна, вы что с ума сошли - задыхающимся голосом кричит-хрипит мать - как это вообще можно вообще детей бить, да ещё по лицу.
Я не понимаю, что такое ребёнку для такого надо наделать? Вы, что не понимаете, что это статья!
- Да погоди же ты, Елизавета Самойловна, дай чего скажу.
Дарь Мокевна, отводит мать чуть в сторону, я слышу их шёпот.
Сначала довольно правдивый пересказ истории появления стихотворения, потом….
- Представляешь, ко мне этот подбежал из ихней группы, я сперва и не поверила. Хорошо, что я одна пока слышала.
Я этому строго-настрого запретила повторять, да боюсь теперь весь сад будет лялякать, они же, как мартышки все.
Ну, Лиз, прости не сдержалась.
У нас-то до войны в квартире в Коптельском одни такие Сокольских жили, он дамским портным был, так точно такая же история.
Девчонка ихняя во дворе частушку спела, так всех, буквально всех взяли.
Не знаю, может и расстреляли кого.
Ну и чего, что и Берию самого расстреляли? Расстреляли, расстреляли…
Там таких бериев, как на жопе прыщей.
Да тебе они чо хошь припишут, врачиху-вредительницу, к примеру.
Сама знаешь, что такое детсад.
Ледник маленький, холодильник – говно, вот, не дай Бог, пропоносит кого! Да не мне тебе говорить, делай, что хошь, я отвечу...
…Скажу я вам, что по губам побольнее, чем по голой заднице маминой рукой, тем более, что я стоял, склонившись на тазом, в очень удобной для, как говорится в милицейской отчётной обыденности «нанесения побоев» позе.
А вот галошей через сатиновые шаровары по той же заднице, вечером от приехавшего навестить нас отца - Натанчик, прошу тебя, только не рукой, только не рукой, ты ему позвонки можешь сместить - это по болевым ощущениям примерно соизмеримо...
*Только рифма, ничего личного
ОТРЫВОК ИЗ ГЛАВЫ «ОТ ЛУКИ (ВНУТРЕННЕЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ)»
...Вот залезаю в свой почтовый ящик «LukaShuvalov@electronka.org», с которого иногда переписываюсь с отцом Иродионом и оторопь берёт: какую-же ахинею несут на старости лет в виртуальную ширь двое школьных друзей...
От Юрий Засимин <Irodion_hadji@virtualka.ru>:
ты Лукаш, не кручинься, а с Фимкой-мироедом, построже будь, хучь он и брат тебе, а самый что ни на есть капиталис, в гражданску таких братьёв в чеке быстро генетицки сепарировали от трудового народу.
ты яму курву скажи. сразу как войдет, не дожидаясь, без привета. он опешит, определенно. а ты в догонку: экспрприация экспроприаторов (поучи на ночь. слова сложные, но надёжныи).
кто ж знал что он свою мельницу в гурамовке заведет. кабы знали мы б его вместе с гусаровым в капытовке утопили бы неприменно. если будет плохо зарегистрируем свою партию им. павлика матроскина, тепереча с энтим просто. и красных флагов запасай, они помогают, а я ему анафему подготовлю. С верой к борьбе против клаков и каптала!
От Лука Шувалов < LukaShuvalov@electronka.org >:
Ну ты уж горячий какой, всё никак не уймесси, сразу про политику сдуру.
А щас, Трибуша, времена-то другие, краснозадых не очень жалують и даже наоборот, так что я ведь как рояльнай гражданин могу про тебе и в милицу написать, дескыть разжигашь социальну рознь, статья-то есть, до двух годов обычного.
Можешь правда избегнуть, если там медку, творожку зашлёшь, с монастырю вашего, может ещё чего нескоропортящего, картинок вот только не нада.
Сам можешь не ехать, можно с кем нарочным, ты электрический поезд-то какой отпиши, вагон, приметы, я встрену на Ярославском.
Медок, он скуснай, особливо если с хлебушком свеженьким, да с чайком, ты чево из денег-то подошли тоже.
Я у тебе видал такие, на их мужик с бабьей рожей, франкель что ли ему фамилиё, еврейское наверно, вроде как сотня, хотя люди говорят что поуёмистей нашей, той, что с Большим тятром будет.
На пензию-то рази проживёшь в Москве этой, вертограде поганом, цены-то нынче какие?
Это в Шуваловке хозяйство было: корова, куры, яйцы, картошку сажал, баба лён мяла-пряла.
И я бабу-то тоже иной раз мял, а щас не.
До восьми разов за ночь в туалет-то хожу и по такому, и по такому, а тама сиденья нету, в моём возрасте и с давлением орлом на ободке или внагнумку стоять перед унитазом как прикажете, вот и крышка с бачка разбилася, щёпотью воду спускаю.
Бачок за бачком, бачок за бачком, в кажном бачке-то почитай ведро, а в жэку говорят, что счётчики на воду к лету поставют, вот и считай!
Ох, нутро-то всё скрозь гнилое стало, прям и не знаю что делать, ты уж там не поскупись на санаторию какую, кашки овсяной поисть, кофю со сгущёнкой и выпечкой попить с утра, в обед-ужин котлеток паровых, прыцыдуры всякие.
Вот помню в шисят шестом мене от производства посылали по горящей путёвке в Подмосковье по сердечно-сосудистым, так так хорошо подлечился.
А я уж тады про статью стремистскую забуду, чо нам людям близким-то делить, ты мой хресный, я твой хресник, правда вот пальтушка у мене износилась и ботинки каши просют, шапка опять же така, что в метре стыдно ездить.
Поверишь, иной раз не на что четушку взять, там на день пограничника или борьбы со спидом.
Это всё, Трибуш, мериканцы проклятыи, пры всякие развёртывают, вот у нас деньги и уходют на понцециал.
Глянешь на обстановку в зале: голые стены, стулья-тубареты все попереломаны, люстру вот надо бы поменять, телевизер плохо кажет.
Всё это хрёсный деньги, деньги, деньги, вот по телевизеру смотрю про опозицу, дык кументатор сказал, что всем им статья эта грозит, применять значит стали.
Кто ж у меня есть-то кроме родни, вот брату Фимке как-то намекнул про налогову, так он сразу мне пятихатку на опохмел, значит не всё у него в нутре-то выжглося. Ну и у тебе я знаю серце доброе, хучь и больное.
Дак я жду сообчения о нарочном.
Цалую, твой хресник Лукьян
От Юрий Засимин <Irodion_hadji@virtualka.ru>:
проще отлучить тебя сукинова сына от истинной церкви, али вапще анафематствовать, чем таких затрат и хлопот существлять. а коли нужда - то ты к свому братцу на поклон иди. а полицаев мы не боимся, они лекарей и священство опасаются, и даже на тракте не взымают с их мзду. курва.
а к монастырю теперя шоб на версту не показывал рожу и жопу свою хитрую. быстро с братией оформим парутройку фингалов да зубьев недосчитаешся. курва.
От Лука Шувалов < LukaShuvalov@electronka.org >:
Та-а-а-к, значит одну статью уже имеешь, таперя на другу нарываешси, на сто четырнацту, хулюганску в особо циничной, там срока уже другия - до семи, хотя тоже обчего.
Хотел с тобой по-хорошему, по-родственному, а ты рожу свою бестыжу воротишь, угрожаешся нецензурно (отягощает между прочим).
Вы как думали там с Фимкой и Владимир Иванычем - отправили значит Лукашку в армию и всё уже, нихто в оргоны на вас заявлений писать не будет, заживёте как куркули.
Ан нет! Не пропал Лукашка-то. Я и в конвойных, и в Вохре служил, демобилизовалси - в учасковые попал, потом обратно в Вохру, только на мясокомбинате.
У мене и награды есть, две медали юбилейные, а грамот, значков, галстуков пионерских- ложить некуды.
У тебе или Фимки награды есть? Хрен вам государство дало энти награды, не заслужили спиногрызы, только и умеете, что деньги зажимать, вашу мать.
Эх жалко тады органы мало внимания обращали на сигналы трудящих, спускали всё на тормозах, а можа и подкуп какой был, карупца, Старый с Фимкой и тогда на такие дела мастаки были.
Сидели бы вы все на Соловках, как миленьки, только при Горбачёве можа бы и выпустили.
Короче, вон тута шоб знал, моё заявление, специально переписал, аж указной палец болит, суки такие авторучки гранёные стали делать, нет, чтоб как раньше карандаш химицкой круглый, послюниш, и слова как ручей льюца.
Заявление в милицу
Пишет житель вам столицы
Сам Шувалов я, Лукьян
Инвалид и ветеран.
В Травине живу я летом
И в раёне значит этом
Монастырь какой-то есть
Километров эдак шесть.
В нём, а он он в военной части,
Выступает против власти.
Кое-кто и кое с кем
На основе вражьих схем.
Монастырь тот близ Рысаков
И там есть среди монахов
Истримист Иродион
Самый неуёмный он
Его каждый там покажет
И фамилию подскажет,
Под которой он в миру
Завербован цэрэу.
А орудует он в группе
И с подельниками вкупе
Сочетает бунтовство
С хулиганствием его.
Угрожается трудящим
Патриотам настоящим
Выбить зубы, нос сломать
Это как же, вашу мать!
И ещё вражина лютый
Гонорар берёт валютой.
Раньше в кодексе статья
Ведь была же, помню я.
Прячеть он доляры эти
Полагаю в туалете.
У него, где унитаз,
Есть такой спецальный лаз
Может, кстати, половину
Зашивать он и в перину
Я по радиве слыхал
Плотют тем, кто дал сигнал
Если брать решите летом,
Сообчаю вам приметы
Тут словесный я портрет
Сам составил из примет.
Харя злая цвета свёклы
И в очках у ево стёклы
Низкый лоб, курносый нос
На грудях полно волос.
Щёки толстые как репа
У наёмника Госдепа.
А как снимете трусы,
Родинка там буквой «сы».
Будет ваше указанье
Дам любые показанья
Проведите обыска
Ваш Шувалов Л. (Лука).
…Ну там дальше подпись, дата
Помнишь, сам писал когда-то
Ты на парте на шестой
В ранний брежневский застой.
Цалую тебе, малахольный.
ОТРЫВОК ИЗ ГЛАВЫ «ОРГВЫВОДЫ»
...Конечно, что касается интеллектуализма верования, то тут склонному к сакральности человеку, как говорится, баптисты «второй сорт» со всеми этими их псалмами на мотив «Ой, цветёт калина».
Да и вообще - сложное это дело – вера нынешнего интеллигента, ох какое сложное!
Вот во что вообще конкретно верить, внутри самой веры, когда все эти накормления пятью хлебами, воскрешение Лазаря, да даже и совершенно материальные трансценденции вроде схождения благодатного огня или мироточения икон, просто забиваются сценами допроса, казни Иешуа?
У вас это кажется называется – булгаковщина?
Ой, ладно, меньше знаешь, крепче веришь, то есть спишь!
Юрок, давайте просто все жить дружно, и те, кто на Спасоглинищевском*, и кто на Малой Грузинской*, и те, кто на Лескова*, и те, кто на Трифоновке*.
- И кто был когда-то на углу Славянского и Разина*? – хитро осклабясь, сказал Серёга - а, Лукашк, ты же у нас секлетарём был идеологическим, скольки стажу-то имеем?
- Звиняйте, Сергей Григорич, пятнадцать годиков-с, включая кандидатство-с, на почтовом ящике, будучи в инженерАх, вступали-с, это вам не хрен собачий.
А с восемьдесят третьего по восемьдесят восьмой единогласно был избираем в бюро аппарата газоремонтного объединения.
Вот в этих мозолистых руках держал партполитучёбу, распространение лотерейных билетов ДОСААФ - никто, сволочи, брать не хотел, а Зинаида Зюсевна из отдела труда и зарплаты, между прочим, один раз холодильник выиграла - а также представление выездной комиссии райкома ВКПб отбывающих в загранкомандировки и с туристическими целями.
Ефим лукаво подмигнул Луке.
- Работал я, товарищок, в Тюмреке, работал порфосную езду, а также атлет лёгкого веса. Тюмрек – городок для женщин утомительный…
Лука перебил его:
- Вот вы, Аммос Фёдорович, как начнёте о сотворении мира говорить, так святых выноси, а я, по крайней мере, в вере был твёрд и каждое воскресенье ходил в церковь!
Лука поводил головой, как бы внимательно вглядываясь каждому в глаза, и рррыкая продекламировал:
Ученье защищать мы будем рьяно
Цитатой, монтировкой, кулаком!
Как завещал Владимир нам Ульянов
И на неделе разъяснял райком.
Идейный враг, ногой в мошонку целясь,
С нью-йоркских «стрит» подначивает нас:
«Фуфло писали ваши Маркс и Энглис»
(Хотя фуфло писал лишь только Маркс?!)
Бывало так по морде отоваришь
Того, кто исказит наш «Капитал»,
Что зубы сразу выплюнет товарищ
Пяток или поболе, не считал…
Родник учения держать мы будем чистым
А кто взмутит, ответим им тогда
Печатным органом лаосских коммунистов
А «Посасон» вы не хотите ль, господа!
Чего гогочете, оппортунисты несчастные? «Посасон» - это в переводе «революция», орган ЦК Компартии Лаоса.
- Какой ты у нас, Жоренька, эрудированный! – умилённо и вроде как без иронии произнёс Иродион - всё знаешь, и про Лаос, и про революцию…
- Пххэ! Когда меня самого на выездную возили - на обучение в Японию по газовым компрессорам оформлялся - там дед один такой одноглазый был.
Эрудированный змей, ничего не скажешь, так вот он мне и говорит:
- Георгий Натаниэлевич, вы ведь замсекретаря по идеологии, я не ошибаюсь?
Я больше чем уверен, что вы Японию досконально изучили, а давайте-ка, перенесёмся с вами в другую часть планеты…
Вот спросят вас рядовые коммунисты: Кто у нас в ГДР председатель Совета Министров и народной Палаты, а?
Размечтался, циклоп! Он полагал, наверное, что я сейчас гадать начну, как какая-нибудь проводница поезда «Москва-Париж-Остенде» или балерун-пидормейстер:
«Наверно, Вилли Брандт…или может Генрих Гейне?»
Фигушки! Я руки по швам и, глядя ему в глаз, чеканю:
- Осмелюсь доложить, председателем Совмина Германской Демократической Республики является товарищ Вилли Штохв, а Народной палаты – товарищ Хорст ЗИндермын!
Тут завотделом в мохеровой кофте, председательша комиссии, как начала над одноглазым потешаться:
- Вот видишь, Кондрат Тихоныч, я ж тебе говорила, их ничем не ущучишь, даже и не пытайся!
А он руки вверх поднял: «Сдаюсь, сдаюсь, сдаюсь!».
Такой дедок боевой был, колодки на пиджаке внушительные: орден Ленина, «Боевик», две «Славы», и хорошо так всё получилось, по-доброму…
- А как японочки-то, Лукашк, понравились?
- А кто их знает, Старый!
Профорг, Шкоденко, он у нас хозотделом заведовал, в конце-концов и поехал туда на учёбу, да и компрессора те, кажется, не закупили...
*Улицы Москвы, где находятся синагога, католический костёл, баптистский храм, мусульманская мечеть, ЦК КПСС
ОТРЫВОК ИЗ ГЛАВЫ «ОРГВЫВОДЫ»
...Серёга с бутербродом в руке посмотрел на Иродиона и задал вопрос:
- Ну и куда?
- Куда? Будете смеяться - я вас знаю - но я выбрал Горную Шорию.
Уже списался по Интернету с одним таможним предпринимателем...
Сейчас загружу, подождите минуточку.
- Горную, что?!
Лука не преминул эрудитнуть.
- Серёнь, это Кемеровская область, места и в самом деле глухие.
Только далеко отсюда, и, кроме того, там же йети*.
- Лука, они в этой Шории не ядовитые?
Юр, а что не в Арктике?
Я бы предложил, конечно, Гоа, но там плоть трудновато будет умерщвлять.
Лука вдруг заулыбался, это всегда предваряло высказывание рождённого во время чужих высказываний экспромта:
Там, Трибуша, эти йети
Все отнюдь не на диете.
А от самок этих йети
Может триппер быть… и дети!
Старый и Ефим захлопали в ладоши, Серёга одобрительно покивал, Иродион повертел пальцем у виска.
Ефим сказал:
- Рифмы у тебя, Лукашка, всегда такие… ну что ли…чеканные, звон в ушах стоит, чего не публикуешься?
Ставил бы друзьям по стаканчику с каждого гонорара.
- Я, Игорь Ильич, постоянно работаю над созвучиями, не позволяю себе как какой-нибудь Пушкин: «Вздыхать и думать про себя, когда же чёрт возьмёт тебя».
Себя – тебя, ботинки – полуботинки…
А что не публикуюсь, так ведь не публикуют, сволочи, да я, честно говоря, никуда и не относил, потому что не распечатывал.
Пожертвовали бы на полное собрание, господа олигархи, вон Трибуну тогда денег дали…
- Не ной, Толстоевский, на пачку бумаги и картридж я тебе, так и быть, отмуслю!
Все помолчали.
Вдруг Серёга широко улыбнулся, показав крупные несколько щербатые внизу передние зубы.
- Шория, Шория, консерватория - пропел он с задумчивым видом, кончив улыбаться - так, Лукаш, не сочти за труд, залезь в мой лимузинчик, только не воруй бензинчик, и принеси-ка нам, что ли, навигатор.
Вот тебе ключики, сначала на эту кнопочку нажмёшь, потом на эту.
Смотри только не перепутай, а то сама поедет прямо на тебя.
Как отсоединить – догадаешься...
...Хороший прибор. Жмём сюда, жмём сюда, глядите джельтинмены.
Вот районный центр Луки, вот эта полосочка – полушоссе.
От неё в сторону идёт полосочка – недошоссе.
Двигаемся по этим полосочкам сорок девять вёрст и попадаем…вот в это место.
Эта голубенькая кляксочка называется озеро ЛохАнь или ЛОхань, ударение не запомнил - был выпивши - и на его берегу стоит охотничий домик охотхозяйства, обслуживавшего когда-то каких-то сукиных сынов местного разлива.
Вот, что до этого корыта – моё, и что за этим корытом – тоже моё, площади владения в этом случае не так важны.
Мы с Сенькой Бочкарём и Борюсиком Трифиди - ты, Старый, их знаешь - когда-то решили вложиться в аграрный бизнес.
От бизнеса осталось право собственности тире владения, а сукиных сынов либо поубивали, либо попересажали, но домик-то тоже остался!
Домик очень даже в хорошем состоянии, заколочен, есть что-то хозяйственное, я, повторяю, был выпивши, и самое главное, ни одной сволочи рядом.
Молчим и слушаем дальше.
Что до инфраструктуры - Лука, оцени термин - смотрим:
У поворота на полушоссе – деревня Щавелевка - с ударением на месте уточнишь - двадцать шесть килОметров от корытца.
Имеете шанс увеличить местное население с семи до двенадцати душ-с.
А как же: прописочка, всё честь по чести, арендочка у меня, опись, прОтокол.
Тут чуть в стороне ещё две кантрюшки…
Смотрим: Чувалы и Покосово, дозволяю прописаться и там, видите как я толерантен.
Лукаш, расту я над собой?
Самое главное, повторяю для тугоухих, ни одной… сволочи вокруг, я имею в виду двуногих, как и света, газа, Интернета.
Георгий Натаниэлевич, я вас увольняю с должности придворного поэта и с сегодняшнего дня кормлюсь исключительно стихосложением.
Значит так, давай, друг мой, отбой этому своему кемеровскому прохиндею.
Твоим братьЯм, я так понимаю, один хрен, где бездельничать, и… наши цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи!...
*"Снежный человек"
ОТРЫВОК ИЗ ГЛАВЫ «ДЕЛА-ДЕЛИШКИ»
...Доставая из сети краснопёрого язька, Иродион с улыбкой вдруг вспомнил рассуждения своего школьного друга Луки насчёт песен Высоцкого.
- Вот с чего Семёныч взял да сочинил: «Смену сдал, помылся в душе, съел холодного язя и инструктора послушал, что там можно, что нельзя»?
- А чего в ней такого? – спросил он тогда Луку.
- Как чего? Он же ел в столовой, а язь ведь он не промысловый.
Язей в столовках сроду не подавали.
Надо было ему написать:
Смену сдал, помылся в душе,
Съел котлеты из трески
И инструктора послушал,
Как тот напускал тоски.
Нет, опять не в кассу сходил: напускают «тоску», а не «тоски», тогда…так что ли:
Смену сдал, помылся в душе,
Съел яйцо я, холодец.
И инструктора послушав,
Понял: «Коль, тебе пи…ец»!
Понятно, что Семёныч «язя» прифигачил лишь в качестве великолепной рифмы с «нельзя».
У него и в другом месте есть одна несуразица: «А тот похож - нет, правда, Вань - на шурина - такая ж пьянь».
- А здесь-то чего?
- Вот ты пентюх, Трибун, шурин же он кто?
Он же Зинин брат, так с чего она родного человека так опускает, а?
А это, во-первых, для рифмы: «Ты, знаешь, Зин, не трогай шурина, каков ни есть, а всё родня, сама намазана, прокурена…», а во-вторых - ему, я так понимаю, само слово «шурин» так понравилось, так понравилось, действительно - вкуснейшее словечко!
Может, надо было ему использовать «деверя», тогда вот так могло бы быть:
Ты знаешь, Зин, не трогай деверя,
Каков ни есть, а мой братан.
Сама тупая словно дерево,
Гляди дождешься по мордам!
Или там же: «Мои друзья хоть не в болонии…», почему «болонья», зачем «болонья», что за редкость такая в семьдесят третьем-то году?
Надо было может так…, так, так, так, во!
Мои друзья хоть не с дипломами,
Зато не тащат из семьи.
А вермут пьют из экономии…
Ну там дальше по тексту, а рифма «дипломами - экономии» достаточно корректная, во всяком случае не хуже, чем у Вознесенского!
Вот и у Рубцова тоже...
- А у него-то что не на месте?
- Ну посмотри:
«Я буду долго гнать велосипед,
В глухих лугах его остановлю...»
Ну какие-такие «глухие луга», надо было:
«Я буду долго гнать велосипед,
В сырых лугах его остановлю...»
И сразу образ деревенского пацана - майка синяя выцветшая, бретелька с плеча, штаны из «жатки» дядькины донашивает, правая холодная мокрая штанина прищепкой вокруг икры обтянута, чтобы в цепь ненароком не попала, уши оттопырены, в армию скоро, велик с маленькой «восьмёркой» - как бы ну что-ли «вкуснее» становится… Да ты не поймёшь!...