Мертвописцы рисуют кресты для отца своего,
Что-то свистнув из Вагнера, что-то из Гойи.
Только я в этом сне безнадежно отсасываю
И играя вслепую, играю изгоя.
Раскатай мне губу. Ну, пожалуйста, просто я
Не успел накарябать свою пентаграмму.
Сумасброжу я, верно, я с детства юродствую
Рыцарь-шут, гранд-паяц под подошвой у Дамы.
Заверни мне стыда и проверь-ка, в уме ли я,
Снизошел ли с него или просто скатился
Этой ночи не стать снова Варфоломеевой -
Не напьюсь, как король, так нажрусь, как скотина.
Ну подергай за нитки смешных гугенотиков,
Я отравлен собой – не ищи антидота.
Ты пойми недоверчивость недоэротика –
Недоверченность – я же недослан, недодан.
Не прошу кофеи мне в пуховы постели несть –
Просто требую водки, иначе – по роже.
Мне ведь надо запить эту недорасстрелянность,
Хотя здесь с палачом мы немного похожи.
Ну хотя бы под эндшпиль, хотя бы под занавес
Слышать жидкий хлопок – две ладошки в проходе.
Только строчки мои снова запартизанились –
И опять мне судьбина – рейсшиной по хорде.
Ты сгниешь, унавозив мою недосказанность,
Узанозив меня – нелечибельный сепсис.
Мы ведь на спор давно обменялись проказами –
Да, зимой, класс седьмой – времена недосекса.
Ну а завтра – рассвет и рассол – ломка с выходом.
Ты мне трезвость на сердце медалькой прицепишь.
Я за рюмку кагора тебе всех живых отдам,
Ты же просто шепнешь: «Я люблю тебя, Цепеш».