Дачный участок, взятый в аренду, находился у самого леса. Но что было замечательно, так это то, что в пятнадцати шагах от небольшого домика протекал ручей. Он был не такой, как многие другие ручьи нашей местности, у которых было илистое и тёмное дно.
Здесь дно в ручье было песчаное, я бы сказала, золотистое. Глубина ручья местами доходила до колена, а кое-где и много глубже. Вдоль ручья росли в основном кусты аронии(чёрной рябины) и ольха. Одни деревья росли прямо и тянули свои верхушки с ветвями вверх к солнцу, а некоторые росли наклонно, словно бы любовались своим отражением в прозрачных водах ручья.
Тень от наклонившихся деревьев создавала здесь какую-то таинственность. Вода в ручье всегда была прохладной. Прохладу давала тень от деревьев, а ещё где-то выше по течению были родники.
В солнечные дни синие стрекозы, словно маленькие живые вертолётики, летали над водой до вечера. А ещё у ручья взад и вперёд в изумрудной траве бегали быстрые маленькие ящерицы. Иногда они замирали и грелись в лучах июньского ласкового солнышка. И глаза и душа просто отдыхали, любуясь на окружающую меня природу.
Разноголосое пение птиц с самого утра и до позднего вечера звучало со стороны леса концертом пернатых солистов, а журчанье ручья дополняло эти прекрасные звуки природы, словно хрустальными переливами.
Домики и участки соседей находились немного в стороне от ручья и выше по склону. Потому, приезжая на дачный участок, я была наедине с природой и с собой. Здесь был какой-то другой мир. Мир леса, тишины, покоя для души и какой-то неповторимой и лёгкой свободы от города с его шумом, проблемами, и даже от домашней суеты. А ещё этот мир, как бы, защищал меня от соседей по даче с их излишней болтовнёй с любопытством. Бывают минуты, когда хочется просто побыть наедине с собой.
Однажды я приехала и не пошла сразу же переодеваться в рабочую одежду, а присела на пенёк около домика. Сидя в тенёчке и слушая ленивое жужжание мух и звенящие песни комаров, обдумывала предстоящие на сегодня дела. Из ближайшего ко мне куста аронии вдруг послышалась песня какой-то птицы:
- Тив-тив! Тив-тив! Тив-тив!
Казалось, она обращалась ко мне, чтобы я не сидела, а начала трудиться. Я не обратила на неё внимание, но птичка не унималась. Я усмехнулась и сказала ей, словно бы она должна была меня понять:
- Да, иду я переодеваться и работать. Расшумелась тут.
Тут птица и впрямь умолкла.
Вскоре я вышла из домика с садовыми инструментами и стала заниматься разными огородными работами. Прошло больше часа и я решила устроить себе перерыв.
Присела опять на любимую ступеньку крылечка, как вдруг из куста вновь послышалось:
- Тив-тив! Тив-тив! Тив-тив!
- Да отстань же ты от меня! Я отдыхаю. У меня перекур.
Но невидимая мне пичуга опять взялась за своё:
- Тив-тив! Тив-тив! Тив-тив!
- Вот, надсмотрщица нашлась! Отдохну и пойду работать.
Но досужая пичуга продолжала щебетать своё "тив-тив!".
Я встала, взяла лопату и пошла копать землю около куста аронии. Пока я работала, пичуга молчала. Где-то минут через сорок решила сделать себе снова передышку, так как устала спина. Годы уже не столь молодые, чтобы работать на участке без разумного отдыха. Как тут вновь услышала:
- Тив-тив! Тив-тив! Тив-тив!
И тут я решила сказать этой нахальной и бессердечной надсмотрщице:
- Слушай ты, тивкалка, достала уже! И потом, ты видишь меня, а я тебя нет. Дай хоть посмотреть на тебя, что ты за "дама" такая, что указываешь мне работать без отдыха.
В листве куста что-то громко прошелестело и вдруг у самых ног моих уселась небольшая птичка с зеленоватым оперением и размером чуть больше воробья. Она подняла ко мне свою головку со своими крошечными тёмными глазками, словно говорила, вот мол я. Смотри!
Я боялась пошевелиться и смотрела на неё во все глаза. Такой окраски видеть мне ещё никогда не приходилось. Птичка тоже внимательно смотрела на меня снизу вверх. Она поворачивалась ко мне то левой стороной наполовину, то правой, словно бы демонстрировала своё красивое оперение. Эта пичуга меня нисколько не боялась.
Так я простояла в напряжении минут семь. Мне хотелось заговорить с ней, но очень боялась ненароком спугнуть эту симпатичную "тивкалку". Я тогда не знала, что этот вид птиц называется зеленушка*.
Вдоволь налюбовавшись местной зеленоватой красавицей, я сказала:
- Что ж, большое спасибо тебе за оказанную честь познакомиться! Ты очень красивая! Только больше не подгоняй меня в работе. Ты ведь тоже иногда отдыхаешь.
Птичка взмахнула своими крылышками и упорхнула в заросли куста аронии. Я улыбнулась, вспомнив свою маму, которая сама ни минуты покоя не знала без труда и нам, детям, тоже никогда не позволяла бездельничать.
* - Обыкнове;нная зелену;шка[1] (лат. Carduelis chloris) — птица семейства вьюрковых.
Длина тела 14—17 см, крыла 8,1—9,5 см, размах крыльев 26—30 см. Телосложение плотное, хвост короткий, с отчётливой выемкой. Клюв сильный конический. Общая окраска оперения оливково-бурая, с более светлым низом, на спине тёмные штрихи, поясница с жёлтым оттенком. У самок окраска более тусклая. На крыле видна ярко-жёлтая полоска.
Обитает в Европе, Северо-Западной Африке, Малой и Средней Азии, на севере Ирана.
Населяют разреженные леса, опушки, рощи с перелесками, сады и парки. В северных частях ареала перелётна, на юге оседла. Весной возвращаются с юга довольно рано, в первой половине марта на юге, в начале апреля на севере ареала, и вскоре распадаются на пары. В это время можно наблюдать токовые полёты самцов. Питаются как растительными, так и животными кормами. Летом они кормятся в основном насекомыми — жуками, муравьями и т. п., во вторую половину лета и осенью — ягодами, почками и семенами травянистых растений.
Форма полёта немного напоминает полёт летучей мыши. Прыгает с помощью обеих ног, летит быстро и совершает дуги в воздухе, перед приземлением некоторое время парит. Для пикирующего полёта резко взлетает, крутит на довольно большой высоте несколько кругов и с прилегающими крыльями устремляется вниз. В природе доживают до 13 лет.
Петь начинают ранней весной на кочёвках, наиболее активно поют в апреле — мае, затем временами — всё лето. Песня состоит из неторопливого чередования разнообразных звонких трелей и щебетаний, из которых наиболее выделяется жужжащее «джжжюююии» или «вжжжжеееу». Кроме того, в песне есть характерная раскатистая, состоящая как бы из круглых бусинок, трель. Токующий самец садится на вершину дерева, громко поёт и временами с песней взлетает в воздух, где, распустив крылья и хвост, некоторое время парит планирующим полётом, а затем вновь опускается на прежнее место или по соседству.
После образования пары самка приступает к постройке гнезда, которое обычно помещается невысоко на дереве в развилке ветвей на высоте от 1,5 до 4 м, бывает до 6—8 м и более. В основе гнезда всегда есть помост из большего или меньшего числа тонких веточек. Само гнездо — в виде не очень аккуратной толстостенной чаши, но довольно прочное, сделано из мха, корешков, травы, растительного пуха, в лотке — тонкие растительные волокна и травинки, шерсть (предпочтительно крупная), конский волос, иногда перья.
Кладка состоит из 4—6 сливочно-белых яиц с крапинками. Размеры яиц: 17—24 х 12—16 мм. Насиживает одна самка в течение 12—14 дней. Самец носит самке корм. Вылупляются из яиц птенцы голые, слепые, но скоро начинают быстро расти и в возрасте 13—14 дней вылетают из гнезда. Птенцы выкармливаются как насекомыми, так и семенами, предварительно размягченными в зобе. Выкармливают их оба родителя. Через неделю после оставления гнезда хорошо летающие молодые переходят к самостоятельному образу жизни, а старые птицы приступают ко второй кладке. Выводки объединяются в стайки и начинают кочевать. Постепенно кочёвки эти расширяются, и в сентябре начинается осенний отлёт.