Стоял старик на пыльном берегу,
разжалобленный стонами металла.
Душа хотела крикнуть: «Не могу!»,
но гордость ей кричать не позволяла.
Скупые слёзы падали к ногам.
Считала память золотые годы –
броски сквозь шквалы, к дальним берегам –
за горизонт опасные походы.
Прощалось с морем тело корабля,
который старику был всех роднее.
Последнее пристанище – земля
скрепляла узы братства всё сильнее.
Стоял старик, прощаясь с кораблём,
скулящим от укусов автогена.
В тоске-печали он скорбел о нём
в предчувствии и собственного тлена.