(Повесть в стихах)
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1
В какой-то день писатель Эн
Домой вернулся утомлённый,
И в тишине привычных стен
Читал, немало удивлённый,
Письмо такое:
"...Дела суть
Пером я изложить не в силах...
Если б ко мне Вы... как-нибудь...
А лучше б ныне, тотчас ...
В жилах
Моих вот-вот остынет кровь,
Мне ждать не в пору.
Вновь и вновь
Поторопиться призываю.
Полезным быть я Вам хочу,
И сам, быть может, получу
Ответы важные.
Я знаю
Из прессы: Вы уже старик,
Создатель вереницы книг,
Знаток глубокий многих сфер,
Наград высоких кавалер
И гость почетный многих стран.
А я - шахтёр. Громков Иван.
Шахтёр без шахты и семьи,
Рыцарь застиранной пижамы,
Забытый Богом и друзьями
В неполных пятьдесят свои.
И всё ж решил я вас просить
Меня в больнице навестить.
Я не наглец, и не с плеча
На ранги вздумал покуситься -
Тут всё равно, как бы свеча
Просила Солнце опуститься.
Но что же делать?
Я в долгу
Большом и давнем перед Вами.
И пред иными. А с долгами
Уйти из жизни не могу".
Конверт Эн смотрит(Боже мой!
Письмо неделю уж в столице!)
И видит адрес областной
Онкологической больницы.
11
Писатель Эн - солдат бывалый,
Хоть стар, да лёгок на подъём.
Дороги, порты и вокзалы
Ему в привычку.
Тем же днём
И даже часом, слово "Еду"
Доверил звонким проводам,
Себя же - авиасудам,
И прибыл в город "Р" к обеду,
Где медицинский персонал,
Его встречая, опознал,
И, окружив с беседой милой,
Кольцо сомкнул на целый час,
Так близко видя в первый раз
Литературное светило.
"А что Громков? - напомнил Эн,-
Что с ним? Он жив?
Я об Иване..."
Улыбки смыло.
Резкий крен
Так губит шлюпки в океане.
В ответ - покашливаний звук
И глаз несмелых перегляды,
И жест красноречивый рук,
Мол, чем богаты, тем и рады,
Мол, нет больниц без неудач...
За всех ответил главный врач.
"Простите нас, вы кто ему?
У нас порядок: близких ради,
Смягчать реальность...
Ах, вы - дядя?
Ну что ж, готовьтесь
ко всему...."
"Так, значит, жив?
Ну, слава Богу!
А я извёлся за дорогу,
Себя кляня, что опоздал...".
"Да, он вас, нервничая, ждал.
И это - плюс к его страданью,
Прошу уж извинить меня.
Хотя, последние три дня
Он был обязан ожиданью,
Тем, что живёт".
"Настолько плох?"
"Да,я, увы, пока не Бог.
Болезнь болезни рознь.
Тем пуще,
В леченьи он весьма запущен.
Ему мы мало помогли,
Хоть и старались, как могли.".
"Спасибо вам...
Но что ж мы ждём?
А он ждёт нас..."
"Идём-идём.
Вам закусить бы..."
"Но к Ивану?!"
"Да-да...
Но спешка ни к чему,
Коль скоро удалось ему
Заснуть.
Скрывать от вас не стану,
Что это рукотворный сон".
"Неужто морфий?"
"Верно, он.
Иное нам не по карману".
111
Мирок унылый.
Серый двор,
Скамейка, длинный коридор,
По обе стороны - палаты,
Страданий и надежд пенаты.
Здесь почивают, то бишь мрут,
И век пордляют, но не часто.
И тени страшного балласта
Теснят сомнительный уют.
О чем-то думая своём,
И впечатленьем огорчённый,
Писатель отклонил приём
Его персоне повященный.
И попросил его свести
К палате спящего Ивана,
Где, как сказали, неустанно
С шести дежурят до шести.
И медицинская сестра,
Предупреждённая с утра,
Стройна, свежа, как херувим,
Тотчас возникла перед ним.
Смиряя трепет незнакомый,
Вошла в известный коридор,
Где, хоть короткий, но весомый
Имела с гостем разговор.
"Скажите, милое дитя,
Что вам известно о Громкове?
Откроюсь вам - не дядя я,
Попутал бес на лживом слове.
Итак, вопрос:
Его ль рукою
Писалось данное письмо?
Прошу взглянуть,
оно со мною".
"Его. Писал он на трюмо,
Поскольку нет стола в палате,
А тумбы гладкой не нашлось.
Мне побранить его пришлось,
Что был босой и не в халате.
Пером водил он еле-еле,
В болячке будто ковырял...
Потом добрался до постели,
И с той минуты не вставал.
Видать, в письмо ушла вся сила.
Сестричкая. что его носила
На почту, адрес ваш прочла
И по больнице разнесла
Слух тропливый и неясный,
Хоть любопытный, да опасный:
От знаменитого пера,
Похоже тут - не жди добра".
"А что, голубка, о посланьи
Он сам хоть что-нибудь сказал?"
"Нет, с первых дней Громков в
молчаньи
В больнице нашей пребывал.
Тут обстановка виновата:
Диагноз страшен и прогноз.
Но нет ответа на вопрос...
Простите, вот его палата".
1V
Пока Громкова наряжали
К приёму гостя после сна,
Пока лекарством начиняли
Больное тело, и до дна
Его терпенье истощали,
Писатель Эн вперёд-назад
Ходил взволнованный за дверью,
Пытаясь мысленно связать,
Всё, что хотел себе сказать,
Склоняясь к вере и неверью.
А что ему загадкой было,
И что догадкой осенило,
Мы выясним.
О том пока
Пусть промолчит моя строка.
В палате блеск и белезна.
Ковры, светильники, пейзажи,
Под пальмой кресло у окна,
На нём забыт моточек пряжи -
Сиделок вечный атрибут.
Во всём изысканный уют.
В углу не койка, а кровать,
Одна (режим не уплотнённый),
В стене экран и кнопок рать,
И ниша с трубкой телефонной.
За век, заботою продлённый,
Тут не захочешь умирать.
Но мы забыли об Иване.
На ворохе пуховиков
Он возлежал.
Так на кургане,
При смотре доблестных полков,
Лежит стратег...
В его очах,
Жестокой раной утомлённых,
Сокрыты боль и смерти страх;
Лишь на хладеющих устах -
Печать страстей неутолённых.
,
V
Но вот и встречи миг настал,
Когда Иван Громков предстал
Пред Эн -
высокий и худой,
Обросший бурой бородой.
Лицо иссохшее печально,
На нём болезни лютой след;
Почти не отыскать примет,
Каким всё было изначально.
Писатель, лучшим не найдя,
Обнял Ивана аккуратно,
Поднял, как малое дитя
И уложил в постел обратно,
Сказав при этом:
"Лишних сил
Из-за меня не нужно тратить..."
"Ну, вот и вы,
как я просил, -
Иван промолвил, -
Очень кстати,
А завтра б уж...
Ах, я забыл,
Письмо для вас,
в моей палате,
Шестая койка от окна.
Сестричку кликнуть бы.
Она
Распорядится к нам доставить,-
(Из двери оклик; "Мы сейчас!")
- Там завещанье,
кроме вас
Мне его некому оставить.
Хоть это важный документ,
На нём, увы, печати нет:
В нотариальную контору
Мне не дойти никак, хоть плачь.
Заверить мог бы главный врач,
А на него молиться впору.
Здесь все, работая с больными,
Живут заботами иными.
И с вами связанный вопрос
Никто не принимал всерьёз.
Но, только утром телеграмма -
Хлопот, волнений через край!
Учли всё, кажется, до грамма:
Меня вселили в этот рай,
Лекарство дали. Болей нет...
Ну вот, уже несут пакет.
Конечно, вам пока неясны
Мои дела, и мыслей ход.
Но я-то знаю наперёд,
Со мной вы будете согласны
Во всём.
Короче говоря,
На вас надеюсь я не зря.
Души гуманные стремленья
Пустых не оставляют мест
В самой душе.
И ваш приезд -
Тому прямое подтвержденье.
Признаться, не сдоржал я слёз,
Узнав об этом.
Но вопрос
У вас ко мне, должно бытьзреет?
Прошу простить за болтовню.
Уж я и сам себя виню:
Разговорился...
Сердце млеет,
Что не успею всё сказать.
Итак, с чего бы нам начать?"
V1
"Да мне ли слушать извиненья! -
Воскликнул Эн, -
На сколько дней
С приездом вышло промедленье
По нерадивости моей.
Я усугубил вам стрданье,
И, без надежд на оправданье,
Причину кратко изложу.
Я стар, давно уж не служу
Нигде.
И только сочиняю
Свои записки.
Иногда,
Коль есть издательствам нужда,
Как рецензент им помогаю.
Не столь давно прислали мне
Ещё не изданную книгу.
Её читал я, как во сне.
И в чтении неделя мигом
Неуловимым пронеслась:
Такого класса сочиненье
С великим ждал я нетерпеньем.
И вот мечта моя сбылась".
"Но что за книга,
если вам,
Создателю бесценных драм,
Творцу высокого накала,
Так глубоко она запала
В сознание?",-спросил Иван.
"Посвящена она шахтёрам...
Как суд народный тот роман,
Со следствием и приговором.
Его талнтливо и смело
Писала честная рука.
Увидишь в нём наверняка -
Что в жизни зелено, что зрело,
И как, и чем народ живёт,
Куда и кто его ведёт;
И кто над кем, с которых пор
Исполнить должен приговор.
А смеришь меркою иною -
В нём слог прельщает чистотою,
Нова трактовка, свежий стиль;
Путей избитых грязь и пыль
К нему и каплей не пристали,
Он ясен, как ребёнка взор,
И тут же сложен, как узор
На очень дорогом хрустале.
(Продолжение следует.)