Под утро тьма, и только ветер весел,
взвывает точно дьявол, и ты знаешь,
в своей душе я многое повесил,
теперь там ветра опера одна лишь.
И будто с ним давно уже пора нам
дуэтом спеть холодным утром темным,
чтоб чувства кровоточили по ранам
и были бы во вновь приобретенном.
Дак что же я молчу-то в самом деле?
Ведь каждый раз, как бриг, иду ко дну я,
проснувшись с новой девушкой в постели,
и представляя самую родную,
Неужто не осталось мочи в глотке?
Да я кричу и прежнего не тише,
но часто крик сгорает в горькой водке,
когда для адресата он не слышен.
Но выйду тихо, гляну на снежинки,
и кажется, что все не так уж плохо,
и ветер в сердце входит в виражи, как
тройка конная, везде рождая грохот.
тогда я вижу, что живой! Живой я!
Раз счастье мне дает такая малость,
но это все в моем душевном вое
пройдет внезапно, как и начиналось.
Достав дну из пачки, взглядом выем
табачный дым, разросшийся овалом,
еще пол пачки эти рядовые,
и день умрет, как-будто не бывало.
Умрет зима, без плача и надгробий.
Подует ветром вдруг весенне-летним.
Скажу, что не заметил,
либо пропил,
замену снега первого
последним