Моя трилогия. Часть 3. Домой

ДОМОЙ

(СТИХИ КОНЦА 20 – НАЧАЛА 21 ВЕКА: ЧАСТЬ 3)



ГЛАВА 1. Я - эмигрант


* * *
Скитаться нам - заданье
На свете этом, том…
А может быть, скитанья -
Наш настоящий Дом?

2012



* * *
Я - эмигрант в лихой стране, в народе;
Я - эмигрант в бессовестной погоде:
Мне чужд оптимистический рассвет
Над толпами прямоходящих трупов,
Спешащих мимо настоящих трупов
Куда-то озабоченно и тупо...
Я - эмигрант. Меня давно здесь нет.

Я - эмигрант в тиши консерваторий,
Куда от мира прячусь поневоле:
В стальном консерве собственного горя
Я глух и нем. Опять купив билет,
Сажусь и вижу - музыка играет,
Но звук не слышен...
Мир меня карает
Войной, в которой заживо сгорает
На сцене музыка - а звука нет.

...Я - эмигрант в тиши монастыря.
Студёна его ранняя заря.
Стою, как блудный сын, у алтаря,
Призыв Отца едва ли постигая...
А кто-то рядом молится всю ночь,
А днём готов нас в ступе истолочь;
Конечно, все грешим... Но мне невмочь.
Я эмигрант - и храмы покидаю.

«В лучах весны - зови иль не зови» -
Протаивают образы Любви,
Но оглянись, перо останови:
С Любовью рядом - брошенные лица...
И нету мне покоя. На беду
Я от беды, закрыв лицо, бреду.

...Быть может, в заключительном бреду
Мне наконец-то Родина приснится?

Быть может, в час последней эмиграции,
На грани выпадения в прострацию -
Мне повезёт: без компаса и рации
Сквозь темноту забрезжат мне гудки?

Тогда вгляжусь в теплеющие звуки
И по волнАм, назло земной науке,
Дойду до шлюпки - и пожмут мне руки -
Родные с бОрта, словно моряки...

Мы уплывём от этих чуждых буден
В тот странный край, где все своими будем,
Где вспомнится о Детстве даже судьям -
Об этом в книжке я читал одной...

Но не укрыться за хорошей книжкой,
Коль рядом тонут в гибели мальчишки,
Как будто на Земле детей излишки...

Не успокоит даже упокой
Мою тревогу.
Я пребуду в смерти
Чужим среди ничьих: душа не стерпит -
И в торжество свершившихся симметрий
Я не смогу безоблачно вступить;

Душа продолжит вечное сраженье
С чужбиной в каждом новом окруженье...

И всё-таки пишу стихотворенье -
Письмо Домой.
Дойдёт ли?
Может быть...

2001



* * *
...Вспомню наше звериное детство:
Бесконечные драки в подъездах,
Униженья и мат-перемат...

Оттого я так жизнью помят,
Что не смог дать отпор в самый первый,
Общим детством отмеренный раз.
Оттого и хожу нынче нервный -
Поплатился покоем за глаз.

Глаз-то целым как будто остался,
А покоя и радости нет -
Чести нет: ей за глаз рассчитался;
И бесчестье, как волчий билет,
Получил по дороге в юность,
Где закрыта любая дверь.

Мне отныне, куда ни сунусь,
Отвечают: не бойся. Не верь.
Не проси, а бери без спросу,
Если наглости хватит, дерзай...
И хожу я с несломанным носом,
Отовсюду отброшен за край.

Нос-то цел - а судьба сломалась,
Ничего в ней не изменить;
В детстве где-то подзадержалась,
Никого не сумев добить.

И прошу, и боюсь, и верю,
Что закончится Детство Зверя -
То, в котором погрязла страна...

Но всё те же кругом времена -
Только драки теперь не в подъездах,
А на улицах, на площадях,
На морях, на дорогах железных:
Бьём друг друга и в глаз, и в пах,
В нос и в спину - играем без правил
В инфернальный инфантилизм;

И неважно, какой там «-изм»
Старый век нам в наследство оставил,
Здесь - всё то же: не верь. Не проси -
Не кончается страшное Детство...
Утекла татарва из Руси -
И оставила Иго в наследство.

2002



* * *
Как нЕкогда пророк, взгляни окрест -
И вой, лаяй, пока не надоест;
Потом пройди ещё с полтыщи вёрст,
Опять взгляни окрест: всё тот же мост
Из горя в горе, из лучей и звёзд
В беззвёздные пучины под крестами
Всё тот же переход - сиречь, погост.

Здесь те, кто ни себя жалеть не стали,
Ни мир, ни время - посмотри окрест:
Ни завтра, ни вчера у этих мест
Как будто нет. Последний слабый крест
Обрушится - и пустота настанет.

...Хотя в столицах новые кресты
В хорошем исполненье видел ты -
Тем отрешённей море темноты
Молчит вокруг цветущих вавилонов;

Но только здесь - ты погляди окрест! -
Последний, ветхий, скорчившийся крест -
И есть тот Крест, пред Кем не надоест
Смиряться, бить врага - и бить поклоны…

Одно лишь это злое бескрестовье
С таким родным берёзовым пеньком -
И есть твоё священное бездомье:
Последний, слабый, настоящий Дом.

Ведь только здесь, едва взглянув окрест
Сквозь завтра и вчера, - замрёшь навечно…
О, Русь моя! О, мой пятиконечный,
Последний, одинокий, красный Крест…

2002



* * *
Век мой, навсегда двадцатый!
Зверь мой, навсегда убогий!
ПрОклял и забыл Отца ты.
У тебя другие боги.
Мчался, от восторга лая,
Ты за их железной стаей -
Вольный, злой, наивный, слабый…

Отдавило тебе лапы
Под трамваем, под машиной,
Под ракетой, под войною -
И лежишь ты, недвижИмый,
Жалобным исходишь воем.

Сколько раз ты встать пытался
На раздробленные лапы,
На прохожих огрызался -
И опять себя кусал ты…

Я, жируя-большевея,
На ракете не уеду -
Я сойду к тебе, жалея
Каждую кровинку следа.

Вечно за тобой по следу
Мне идти, куда б ни полз ты;
Вечно чувствовать обиду
К тем, чьи окна вечно «жолты»,  -
К тем, кто в Двадцать Первом доме
О тебе уже забыли;
К тем, кто в сытой спят истоме
И огней не погасили -
НУжды нет им экономить! -
И не знают, как бессонно
Нам при свете «жолтых окон»
Мёрзнуть во дворе, бездомным…

- Ты добей его скорее!
  Мучается ведь безногий! -
Мне твердят. А я - жалею…

Век мой! Зверь ты мой убогий!
Воешь холодно и горько,
Дышишь - тяжело и жарко;
Мог бы - впИлся бы мне в горло…
Всё равно тебя мне жалко.

Хоть и больно ты кусался -
Не смогу с тобой расстаться.
Может, я сказать не смею,
Что с тобой - себя жалею…

Мчатся бешеные кони,
Бьют копытами по нервам:
Двадцать Первый! Двадцать Первый!
Мчатся весело вагоны,
Вагонетки и ракеты -
Ну, а мы лежим у рельсов:
Наши песенки отпеты,
Перебиты наши ноги…

И когда тебя хоронят -
Нас с тобой хоронят вместе.

...Похоронят - нашим душам
Будет дар: молчать и слушать
Позабытого Отца
От начала - до конца.

2002



* * *
В небесном телевизоре закончилось кино.
Там ветер тигром рыскает,
И снег валИт давно.

Там чёрное и белое, и нет других цветов.
За всё кино, что сделали,
Снег судит нас без слов.

Там, на экране праздном,
Средь зимней кутерьмы,
Растаяли фантазии -
И отразились мы.

Там всех нас разделили на плохо-хорошо,
А после вместе слИли -
И снег на всех пошёл
Сугробами, субтитрами, судьбой эфира - снег -
На лицедеев, зрителей, на реквизит - на всех.

...А мы внутри отыгранного этого кина
Не бегали, не прыгали - стояли, как одна
Массовка, вместе взятая,
Сведённая с вершин,
Остывшая, озябшая;

Стояли, как один -
Последний, отмороженный, прозревший киноман;
Не плача, как положено,
Не прячась по домам -

Но понимая: вышел весь
Художественный фильм,
И плёнки разноцветной спесь
Растаяла, как дым…

На правых и на левых,
Как нА голову - снег, -
Свалился чёрно-белый,
Документальный век;

Прошёл сквозь души тусклые,
Промёрзшие насквозь -
И кончилось искусство;
И небо началось.

2007



* * *
Принцессой в хрустальном гробу
Лес обледенелый глядится.
Не жалуются на судьбу
Его неподвижные лица -
Не дышат, не видят, не ждут
Ни оттепелей, ни морозов…

И шепчет:
- Красиво, аж жуть! -
Гуляющий люд нетверёзый,
Как будто в гадательный шар,
В зеркальные недра уставясь;
К замёрзшим врасплох миражам
Питая невнятную зависть:
Какая прекрасная смерть!
Какая прозрачная гибель!

...Смотреть бы на вас и смотреть,
Хрустальные ходиков гири -
И слушать молчанье времён,
Не видя во мгле заоконной,
Как за леденящий закон
Себя выдаёт беззаконье:

Казалась мгновенной вода -
Но Ожеледи ожерелье
Примёрзло уже навсегда
К доверчивой коже деревьев;
Пропитаны ядом зимы
Холодные эти подарки…

Средь обморока и тьмы
Глядится особенно яркой
Та, кто, не дрожа, не дыша, -
Лягушкою в колбе, принцессой
Вне сказки покоится - лЕса
Когда-то живая душа.

декабрь 2010 - январь 2011



* * *
Я - иностранец.
Я к вам приехал
Из страны, мной придуманной:
СССР…

Я слышу ваш хохот - и мне не до смеха.
Я вижу ваш мир - он крысино-сер;
Он самоубийственно-нищ с изнанки,
Хоть весь - на поверхности - от Картье;
Хотя старательно держит осанку,
Хорошую мину при грязной игре
Пытается делать - но мина рвётся,
И глянцевый мир ваш трещит по швам;
И мне - подорваться на нём остаётся…
И брызжут в пробоины - стыд и срам;

И если стыд нам уже не страшен -
Он никого не обжёг ничуть, -
То всем суждено - от подвалов до башен -
В собственном сраме здесь утонуть.

...А я, не в силах к себе вернуться,
Срывая давно не запретный плод
Ваших червивых насквозь свобод, -
Вдруг вспомню свой мир, и свой дом, и путь свой
В ваш антимир - анти-дом - антипод…

Мир мой ушедший, моё спасенье!
Только с обложки ты серым был,
А изнутри, словно лес осенний,
В душу - застенчивым солнцем светил…

Но я бежал из родной природы,
Когда победила тень меня -
ПредАв, променяв время тайной свободы
На тайное рабство безвременья.

В мире подменном мы - как бы живые;
Как бы родные, счастливые как бы…
И - не придумать страшнее кары:
ДУши и годы у нас -
Нулевые.

2002 - 2012



УБЕГАЮЩЕМУ ДРУГУ
(этюд на тему: «Мимолётная встреча»)

Показался, как месяц сквозь тучи,
И куда-то опять убежал.

Был когда-то певучий, трескучий,
А теперь - словно ветер колючий,
Скуполистный, ноябрьский, жгучий;
Кратко вспыхнул, как осень над кручей,
И дорогой бесследной, зыбучей
Убежал - и руки не пожал.

Ты ли это, мой друг? - Нет, едва ли.
Только вспомни, как мы грохотали
Майским громом; как хором читали
Мы надежды друг другу, как дали
Мы в ладонях простёртых держали...
Что в руке твоей нынче? Кинжал?

Наизусть мы друг друга читали.
Наши строки порой совпадали
Не словами - основой основ.

Лишь стихами тогда мы дышали -
И друг друга без слов понимали...
А теперь - разбежались без слов.

Не прошу о горячих объятьях.
Время нам подменило занятья;
Но ведь память не сбросить, как платье, -
Так зачем ты смертельно спешишь?

Что за новые ждут тебя братья,
Если даже для рукопожатья,
Для привета или проклятья -
Тебе жалко мгновенья души?..

Не ссылайся на век: пуля - дура,
Да и время - не та фигура,
Чтобы дружбу смогло задушить;

Просто падает температура
В наших душах, коль чуждо и хмуро
Мы с тобой продолжаем спешить

Мимо прошлых стихотворений,
Мимо будущих откровений,
Мимо тех небывалых мгновений,
О которых забыть нельзя...

Но далёк ты уже, как парусник;
И последней волны синий ярус сник…
Стала жизнь, как разбитый градусник -
Разбегаются ртутью друзья;

Вот и я - убежал от себя...

2002



* * *
Долго звук самолёта слышен в пасмурном небе...
Вот и кончилось Детство, мой друг.
Было в Нём это небо насущнее хлеба,
И его потерять испуг.

Было в Нём ожиданье - и открытье полёта;
Было слышно, как сверху поёт
Или Ангел-хранитель, иль неведомый Кто-то,
Или Муза, или - самолёт?

Музы - те ж самолёты, только очень большие,
Да к тому же капризнее их;
Но когда слышал в Детстве я трубы стихии -
Знал, как встретить гостей дорогих:

За листок я хватался, я хватался за ручку;
Отступала стремглав суета,
Как земля из-под ног в те мгновения лучшие...
Оставалось шепнуть: «От винта!»

А теперь не земля отступает, а небо
Отступает от взрослой души;
И всё чаще, всё сумрачней мысли о хлебе -
Хоть число вместо слова пиши!

И пишу я число, размышляя о хлебе,
Ни о чём не жалея уже...

Только звук самолёта длится в пасмурном небе -
Отзвук Детства в угрюмой душе...

2002



* * *
...Казалось, вечно с ангелами я
Брёл по нескошенному поднебесью…

Но, руша сон, надвинулась, дымя -
С рельс не сойти - земля в поту и жести.

Проснувшись, словно в обморок упав,
Я детские черты свои разгладил
И картами обязанностей-прав
Краплёных - сел играть в игру без правил.

Товарняком тянулась та игра;
Я не взрослел - лишь время уменьшалось:
На рельсах завтра сдавленное сжалось -
И брызнуло в разбухшее вчера.

Так прирастала пустотой змея,
Себя сжирая - от хвоста до жала;
Так иссякало чувство бытия,
Где только стыд и женщина чужая -
Взамен былых стихий и нежных фей;
И комната, замусорена страстью,
Провялена над маревом смертей,
Что даже не взывают к соучастью…

Шучу. Всё это - серый потолок,
В который смотришь до изнеможенья…
Я всё такой же тихий ангелок
С налётом лёгким головокруженья
В безропотно расширенных зрачках, -
Что робко испускает трель за трелью;
В себе ношу я залежалый страх,
И схоже с рукоблудьем рукоделье,
К которому обязывает чин:
Казаться вечно птенчиком беззубым…

И всё же, как искусанные губы,
Всегда со мной - цепь сброшенных личин
И масок сросшихся…
В угоду окруженью
Я сам в себе - сплошное пораженье.

1996



* * *
Жизнь - расторопная дева:
Спадают покровы,
Страсть тебя переполняет…

- Скорее, шалунья! -
Молишь её, распростёршись на свадебном ложе.

Медлит притворно плутовка, с себя потихоньку срывая
Ленточку, шпильку, булавку…
Мгновенья слетают,
Словно одежды, с неё - так порой незаметно,
Что и не чаешь развязки…

- Иди же! Измучила! - стонешь.

Сумерки брачный чертог уже переполняют -
И наконец-то в объятья бросается дева -
Как холодна! Или ты, обнажаясь, остыла,
Жизнь моя?

- Смертью зовусь… - отвечает невеста.

2002



* * *
Изначально бьющей в сердце вечности,
Чистому источнику её -
Мы находим вскоре (делать нечего!)
Русло - применение своё:

Влаги часть переливаем в знание -
Орошаем засуху значков;
Часть идёт на отопленье здания -
Хижины или дворца грехов;
Часть идёт на бомбу водородную,
Чтобы это здание снести;
Часть - на стрАсти зелье приворотное,
Часть - на слёзы для «прощай-прости».

Часть для нас - куда важнее Целого...
Городя плотины на реке,
Вдруг очнёмся:
- Что же мы наделали?
  Родничок не бьётся вдалеке!

...Так, раскАпав жизнь в сосуды мерные,
Осушив младенчества Арал, -
Платим стопроцентной детской смертностью
За плевок в Начало всех начал...

2003



* * *
                "Россия, Русь! Храни себя, храни..."
                Н. М. Рубцов

Россия, Русь! Храни детей своих.
Пусть их не тронет выродок лукавый;
Пусть их минУют мятежи, облавы,
И мёртвых жар, и холодность живых.

Россия, Русь! Храни своих детей
Пока они беспомощны и слАбы -
До совершеннолетия хотя бы
Пускай растут в бессмертной доброте.

Когда же станут взрослыми они,
Мы им ещё о смерти порасскажем -
На собственном примере им покажем,
Как скоротечны злобы нашей дни, -

Но до тех пор детей своих храни!
Не дай вкусить им рокового плОда,
Обжёгшись на кровИ, подуй на воду;
Их доброй сказкой на ночь обмани,

Чтобы на этой колыбельной лжи,
Как на молочных реках, дети крепли;
Чтоб крепкими вступали в жизни пекло -
Тогда им правду нашу покажи,

Чтоб им её вовек не повторить!
Пусть слушают спокойно и сурово
Подростки - страшной правды нашей слово,
Коль нам стыда достанет говорить.

Пусть нам за эту правду нет прощенья -
Но если мы ещё не станем тенью
В аду - мы скажем детям обо всём!
Клянёмся: живы будем - не соврём.

2012



* * *
Дом опустел. СЕрдца колокол бьётся.
Жить надо будущим. Завтрашним днём.
...Бабушек, дедушек не остаётся -
Как мы без них проживём?

Их доброту, их нешумную нежность
Новая нам не заменит любовь.
...Тихо глядят с чёрно-белого неба
Милые Радость и Боль.

Их голосов, их подробную память
Книгам-компьютерам не заменить…
Живы - они. Мы здесь умерли сами.
Некому нас хоронить.

Нас не припомнят по первому звуку
Песен старинных и сказок вдали…
Не доживём мы до любящих внуков.
Бабушки наши ушли -

И не успели простые секреты
Трепетной службы своей передать…
Песни их было нам выучить некогда -
Мы торопились предать,

Мы торопились забыть их сконфуженно:
Мы так стеснялись старух;
Отодвигали их в угол за ужином -
И - огонёчек потух.

И - навсегда ты один в тёмной комнате.
Бабушки, дедушки - нет.
...Бьётся, набатно гудит сЕрдца колокол -
Это звонят по тебе.

2002



* * *
...Казалось бы, всё впереди,
Но время занавес железный
Захлопнуло - и бесполезно
Кричать врачу: не навреди!

Ведь ни вредА, ни пользы нет
В краю, где застывают лица;
Где лишь одна готова длиться
Предельная реальность - смерть:

Конец концов, свершенье веры,
Чужое отчее чело,
Закрытые навеки веки,
Не прячущие ничего...

Готовь и ты свои глаза
К последнему похолоданью,
Платя вперёд за созерцанье
Неотвратимого Гонца.

Успей пролить живую боль
На эту зАмершую почву,
Пока глаза под иксом ночи
Ещё не превратились в ноль;

Успей мечтами обмотать
Разоблачённый лоб отчаянья;
Успей подобием причала
Бездомью по счетАм воздать;

Успей надеждой обмануть
(Хоть обречён обман раскрыться)
Ещё изменчивые лица,
Которых - мимолётна суть;

Успей на нЕбо посмотреть
Так, словно там и вправду Что-то
Есть, кроме зябнущей зевоты
Бездн, чью бездонность - не стереть...

И если всё успеешь - знай:
Чем своевременней успехи,
Тем кратковременнее эхо
По выпадении за край;

Чем глубже взгляд блуждает смелый
Среди космических бомжЕй, -
Тем неуютней в зыбком теле
Несуществующей душе...

Чем больше, словом, жизнь любима,
Тем явственней предрешена
Её судьба: ружейным дымом
Растает над Землёй она...

Глотай же этот дым смердящий,
Давясь, юродствуя, спеша, -
Мой друг и враг ненастоящий:
Придуманная мной душа.

2003



* * *
Там, где крестили Христа,
Нету теперь Иордана:
Высохло русло, устав;
Словно зажившая рана,
След от реки на камнях.
В прошлом - и Радость, и Горе...
Лишь пустотой в зеркалах
Светится Мёртвое море.

Цинковый этот свет
Бледен, как шрам на коже.
В небе - ни облачка нет:
Ливни остались в прошлом.

Жажду в себе убив,
Ты о воде и не мОлишь...
Нынче надежды твои -
Все - ниже уровня моря.

Ими протёртый до дыр,
Ставший и серым, и сирым,
Твой изнемогший мир -
Весь - ниже уровня мира.

Мёртвое море следы
Даже с камней стирает.
Речек живых черты
С лика Земли исчезают.

Месит волна, не спеша,
Суши тяжёлое тесто...
Там, где была душа,
Нынче - пустое место.

Наша чужая Земля
Освещена бесстыдно
Так, что ни зги не видно...
И не начать с нуля.

Ярок - хоть выколи глаз -
Свет, словно тьма пещеры...

Там, где крестили нас,
Нынче - ни капли веры.

2003



* * *
Душа высыхает, как звёзды в колодце.
Мы выдыхаем в пространство её -
И ничего больше не остаётся.
Смерти смеётся взахлёб лезвиё.

Нас не минует клыкастый компОстер
На остановке последней в пути:
С неубывающей жаждой и злостью
Время спешит прокусить и пройти.

КрУжатся, как проездные билеты
Старых маршрутов, в пространстве телА -
И опадают в безвыходность Леты,
Будто не с ними дорОга была:

Будто никто никуда и не ехал,
Будто никто никого не любил;
Будто и не было плача и смеха -
Белой бумаги и красных чернил;

Будто и не было первого слова,
Будто и рифма к нему не нашлась -
Будто над пропастью мира пустого
Жизнь не проснулась и не началась;

Будто и не было в теле душИ -
Каждый из нас так бесследно распался,
Так безымянно - пиши-не пиши...

Господи, если бы я ошибался!

2003



ПОДРАЖАНИЕ ОКУДЖАВЕ
Большеглазая девушка Надя
Не устраивала скандал;
Лишь сказала:
- Ты в душу нагадил.
Повернулась - и след пропал.

Ясноглазая женщина Люба,
Вытирая платком глаза:
- Ты, - сказала мне, - в душу плюнул!
И растаяла в полчаса.

Я верёвки себе отмерил -
Жить теперь не имею прав…

Лишь слепая девочка Вера
Кротко держит меня за рукав.

2002



* * *
Возвращаюсь к ледяной полыни
Из далёких жарких палестин,
Где, кровавой наглотавшись пЫли,
Долго и упорно я гостил;
Возвращаюсь к сУглинкам остЫлым,
К северным, которых - не согреть…

Родина моя - родных могилы.
Кто за ними будет там смотреть?

Вот и собираюсь в путь свой дальний,
Хоть ни там - ни здесь надежды нет
Вновь увидеть вечный, беспечальный,
«Мой родной, мой несказАнный свет»;

Хоть вовек не суждено пробиться
Сквозь холодный суглинок - к нему, -
Собираюсь: нужно возвратиться
Мне, пока живой, - в родную тьму.

Нужно путь на кладбище родное
Отыскать среди заросших троп,
Обелиск порушенный отстроить;
Привезти песок и свежий торф,
Чтобы посадить над чёрной бездной
Синие нетленные цветы…

Чтоб, когда придёт пора воскреснуть, -
Мы воскресли не из пустоты.

2003



* * *

                «Вот они… «промотавшиеся отцы»!»
                К. Г. Паустовский, «Повесть о лесах»

В начале Слова, бывшего в Начале,
Возник прозрачный, удивлённый звук -
И закачались старые качели,
И друга встретил долгожданный друг;

Уста землИ проталиной раскрылись -
И песня расцвела предтечей трав,
И звёзды меж собой разговорились,
Молчание беззвёздное поправ…

Но век за веком эхом отлетели -
И нынче затихает, глохнет жизнь:
В разобранной декабрьской постели
Младенец замерзающий дрожит;

Дрожит и замерзает бомж последний -
А мы, не прерывая немоты,
Спешим пройти путём своим бесследным,
Как двери и сердца, захлопнув рты;

Не отвечая и не слыша зова,
Не чувствуя, что нас ещё зовут -
Мы болтовнёю подменили слово,
Зевком звериным подменили звук…

И всё-таки невечна наша смерть -
Молчаньем безучастье захлебнётся,
Во льду водЫ предчувствие проснётся,
Преобразив бестрепетную твердь;

Растает наших зим немая мука -
И к детям «промолчавшихся» отцов
В начале их начал, конце концов -
Придёт весна, как ожиданье Звука.

16 апреля 2006



* * *
Апрель с улыбкою Гагарина
Вознёсся в небо - и пропал;
И снова летний запах гари нам
Бьёт в лица, словно вопль: «аврал!»

И вновь, матросы бестолковые,
На хрупком корабле своём
Спеша врагам отдать швартовые,
Умы и души, - мы снуём:

Нас небеса заботят мало,
Земной милее нам успех;
И крик: свистать, мол, всех наверх, -
Столь характерный для аврала, -
Теперь не потревожит нас:
Наверх мы глаз не поднимаем.
Мы нынче здесь преуспеваем,
Вообще не открывая глаз.

Плывём навстречу пораженью,
Сжигая за собой мосты;
Досрочно проиграв сраженье
За прошлое той чистоты,
В которой мы мечтали, верили:
Зима пройдёт - и полетим…

Но затворили в детство двери мы,
Спеша навек расстаться с ним;

Оставив в нём апрель Гагарина
И май победный той страны,
Что нами нынче разбазарена;
Чьи вёсны больше не нужны
Нам, ржущим над её парадами…

Мы не учли лишь одного:
Что за предательство наградою -
Чужое будет торжество;
В лесах - чужой огонь хозяином,
Чужие ветры - в головах…

Вот почему средь зноя - зябко нам:
Что было - совесть, нынче - страх.

Весна оборотилась осенью.
Оборотился мир - войной.
Отечество, где всё срослось в семью, -
Чужою сделалось страной,

Где потихоньку погружаемся
Мы в безразличие без дна,
Не зная милости и жалости
К матросам завтрашнего дня,

Что в вымаранных нами лоциях
Живого места не найдут -
Звёзд в наших не найдут колодцах;
На поле боя не падут
И с неба мира не вернутся -
В бессмертье, как к себе домой;
На наш призыв не отзовутся -
И нас не позовут с собой.

...Но не иссякнет эстафета -
Её прервать нам не дано;
Пусть мы слабейшее звено -
Не нами кончится планета:

Окликнут наши дети дедов -
И, потушив безумный зной,
Одержат общую победу
Над беззаконною зимой.

Пусть наш скафандр потомкам узок -
Гагарин их за всё простит…

Лишь чистый сердцем - Бога Узрит.
Лишь верный - в небо улетит.

10 - 11 апреля 2011



* * *
Не смог сотворить с ним зАговор страшный самый
Того, что с собою наш сотворил народ…
Время пришло собирать нам по дому камни -
Но не затем, чтоб кидать их в чужой огород.

2012



* * *
Стареет мир. Мелеет лет река.
Меняются границы королевства…
А над землёй - всё те же облака,
Всё те же тучи радостного Детства.

2012



* * *
За мировой глухоты порогом,
Где всё восстаёт, что лежало во зле -
Дух озвончается перед Богом
И песенки Неба поёт земле.

2012



* * *
Нам было в языке родном, как в храме,
Как в музыке, как в «роще золотой»…
А значит, мы теперь виновны сами
В бессовестной и бедной речи той,
В духовном и словесном том бессилье,
Что рты свинцом залИло на века, -
Как будто не было у нас России,
Ни русского родного языка.

2005



* * *
...Думали, это - мат,
Оказалось - язык богат;
Думали - базар, раскардаш,
Оказалось - зал, Эрмитаж;
Думали - свора воров,
Оказалось - совет директоров.

Думали: вот оно - хорошо, а вот оно - плохо.
Оказалось - шутила с нами эпоха:

Всё наше хорошо,
Словно дождь, прошло;

А нынче настала, -
И не визжи, -
Эпоха мангала -
И точит ножи;
Эпоха монгола
Льёт кастет.
Базар нынче - школа
И университет.
Кто громче - учит,
Что тут почём.
Тебе же лучше
Прикинуться кирпичом.

...Думали - чужие, черней ночИ.
Оказалось - свои, коренные москвичи.
Коренные, богатые,
Чёрные, волосатые…

Думали, мы - пушистые, белые;
Оказалось - фашисты, сволочи бледные.
Нас тут не стояло.
Нас тут - не жилО.
Мы - звук металла
О ваше стекло.

Глядится бомжОм
Наш старый свет:
Тот теперь чужой,
У кого денег нет.

Глядится хозяйкой
Ваша новая тьма:
В руках - нагайка,
В зубах - шаурма.

...Думали - щёлки в бруствере,
Оказалось - глазёнки узкие.
Щурься и ты,
Не то получишь… под дых.

Загорай, привыкай,
Патлы крась, отпускай.
На global warming не пеняй:
Бал правит чёрный урук-хай.
Загорает земля -
ДорогА, да не твоя.

Станешь чёрным, как смоль, -
Может, скажут, что свой;
А не хочешь - всё сбрей
И невинного убей,
И кричи потом: «зиг хайль!» -
Будешь белый урук-хай.

Нету третьего пути -
Только шахматы в горстИ.
Справа - мат, и слева - мат.
Нынче пешки нарасхват:
Не хватает солдат
Тем, кто брит, и кто - патлат.

Так что лучше замолчи -
И по доскам постучи.
Деревянным стань, глухим -
Будут дни твои легкИ;
Стань бесцветным, как вода, -
Может, выживешь тогда.

Не торгуясь, всё харчи,
Что предложат москвичи:

Чёрно-буры их меха,
Волосата их рука,
Красно-белые свисают
Их - кругом - окорока;

ВеселА, сытА, пьянА
Их раскосая страна:
Укокошенных енотов
По карманам - до хрена.

Свой кишмиш и свой урюк
Понабьют в кишку твою;
А коль кишка твоя тонка,
Так отлипни от лотка
И теки себе по рынку,
Мельче маковой росинки,
Тише - водЫ,
Ниже - травЫ:
Мы - не из Москвы,
Из Москвы - не мы.

...Чем-нибудь, кроме мата,
Изъясняться боюсь…
Слава стриженым и патлатым!
Двойное иго вернулось на Русь:

Чтобы красной капелью закапало
Снова весело и жестоко -
Фашизм возвратился с запада,
И варварство  - с юго-востока.

2007



* * *
- Из Москвы! Из Москвы! - стенает,
Как стенали: «В Москву! В Москву!»
Там, за каменными стенАми,
Всё получится. Всё смогу.

...Только нету спасенья в пространстве:
Все его рубежи - миражи;
Сколько стен ни дроби, ни странствуй -
От Москвы вовек не сбежишь,

Потому что сама сбежала
От тебя - из Москвы - Москва;
Потому что давно бомжАми
По руинам бродят домА,
Убежавшие от хозяев,
Что когда-то звались: «народ»;
От хозяев, что, рты раззявив,
У чужих толпятся ворот...

Между нами - не льды, не моря,
Но друг к другу не возвратиться:
Догнала, обступила столица -
Дорогая Москва не-моя.

2006



МОСКВА. ЖАРКОЕ ЛЕТО 2002
Дым над Москвой, как при Наполеоне;
Но только эта жертва - навсегда.
Потомки стали пятою колонной,
Сгорая от отсутствия стыда.

Не сменится победой пораженье,
Нет слёз у неба погасить пожар;
И взгляд его над нашим всесожженьем -
Бездушен, немигающ, жёлт и яр.

Дома одели чёрные скафандры,
И на руинах улиц, в горькой мгле,
Танцуют человеки-саламандры,
Чужие этим небу и земле.

Пируют саламандры. Им не горько.
Их собственное пламя не печёт.
Они холоднокровные - и только;
И яд бесстыдства по усам течёт.

СаднИт глаза. Но зАстит не слезами,
А дымом - каждый одинокий путь.
Всё непроглядней время перед нами -
И ни простить уже, ни продохнуть.

2002



SILENTIUM

                «...дальше - тишина».
                Шекспир, «Гамлет»

Есть тихое счастье болезни:
Истлевшие цепи телес
И бред - всё вольней, бесполезней -
Подобием дымных завес;

Есть тихое счастье забвенья:
Руины зачитанных книг -
И образов странных видЕнья,
И вечность, сгущённая в миг…

Есть тихое счастье отчаянья:
Не думать, не чуять, не жить,
Себе не давать обещаний -
Вообще о себе позабыть;

Пылинкой в луче затеряться,
Закладкою в детском альбоме;
С собою навеки расстаться -
Не ждать возвращения боли

Домой, на круги своя
От новых камней бытия,
Где наши следы - простыли;
Где ловится в речи пустые
Душа - но уже не твоя.

1996



* * *
...Он являлся поэтом.
Являлся двум-трём посвящённым
До тех пор, до каких до него снисходила Тоска -
Зов увянувший май возвратить словом вечнозелёным,
В заповеднике звуков подобье ему отыскать;

Обессмертить мгновение в оттиске вечночернильном,
Эхом строчным продлить затихающий пульс соловья;
ЭКГ вдохновенья служить самописцем посильно,
Отбивая пером синусоидный ритм бытия…

Те мгновения были упадочны или вершинны,
Но ритмичны всегда. Возвращалась на гнёзда Тоска.
...Только вдруг оказалось: сердечный ландшафт иссушил он,
От отзывчивой глины подавшись на обжиг песка.

Не осталось углов потайных у весны сокровенной,
Не осталось глушИ для звучанья непуганых чувств.
Ощущенье всесилия Чуда в весёлой Вселенной
Испарилось, как лужица в мае.

Отъявленно пуст,
Перестал он являться поэтом двум-трём посвящённым,
Перестал без подстрочника переводить соловья;
Перестал ощущать каждый вдох многократно сгущённым -
И не верит, что в детях поэтом сам видел себя.

1998



* * *
Мы - последние в роде бумажных детей,
Заблудившихся в зарослях фей и чертей,
Заигравшихся в прятки с чужою душой,
Задремавших в кроватке под лампой большой.

Мы - последние - слышали гаснущий Звук.
Мы тянулись к Нему продолжением рук,
Продолженьем теней на вечерней стене,
Продолжением зарослей в зимнем окне…

Мы тянулись - и лопнули ржавой струной.
Глухо тренькнул - и замер наш отзвук смешной.
В робких прятках своих мы найти не смогли
Рифмы слову во сне, в основанье земли.

С нами слабнет звенящая книг тетива.
С нами прошлым становятся в стрОках слова,
И чужая душа остаётся чужой,
Выпадая закладкой из жизни чуднОй.

С нами прятки, потёмки пребудут всегда.
Мы - на дне океана, откуда вода
Отлила, словно кровь отлила от лица, -
И наставшая суша не знает конца.

Обескровлена, с нами уходит в песок
Та бесследная память, чей штиль был высок,
Словно шторм на линованной глади листа;
Что по горло во лжи оставалась чиста.

Мы - предтеча пустыни, рассеянный бред,
За которым ни смысла, ни промысла нет;
Пароксизмы пародии на ремесло,
Чьи словесные сумерки сменит Число.

Мы - последыши бури, обноски стихий;
В нашей блеющей шкуре не рыкнут стихи;
Промокашки дрожащей прозрачный полип;
Почва, соль потерявшая.
Основанья прогиб.

И поэзия наша, что в Лету канет
Рыбьей стайкой разрозненных писем и нот,
Это просто - сказочка детям на ночь...
Очень может статься, на вечную ночь.

2005



* * *
Я этих дней мгновенное предание
Поберегу - до срока не сотру:
Вдруг между строк проступит оправдание
Росой на пыльных листьях поутру?

Пустеет куст жасмина, в ночь оборван,
И глухо пахнет из последних сил.
Глядит Луна похмельно-жёлтой мордой
В пруд выпитый, что стыд не остудил…

Вот - мой мирок, и в нём - моё рождение:
Мой съёженный ежерассветный стыд.
Оборванный росточек вдохновения
Прошедшим днём в асфальт безликий вбит -

И всё же не сотру своё предание:
Бессонного похмелья чёрный пот.
Пусть выпиты и радость, и страдание -
Ещё в пустом кусте мой чиж поёт;

За ним вступает закопчённый чайник
В бедламе дач, и хриплый хор ворОн…
И под конец - чужой высокий стон
Сном промелькнувшей над Москвою чайки.

1998



* * *
В свободе тонем ты и я
С извечной лебединой песней:
«Возьмёмся за руки, друзья!» -
Тонуть не так обидно вместе.

Невольно или же нарочно -
Но длится Коллектива власть:
«Чтоб не пропасть поодиночке»,
Все вместе норовим пропасть.

2012



* * *
Общественная жизнь больна желтухой -
Ей заразилось общество от СМИ.
...Рубли не пахнут, если их не нюхать,
А доллары - Чубайс их всех возьми!

2012



НОВЫМ СТАРЫМ ДЕМОКРАТАМ
Хоть увлёкшимся мятежами
Правду выслушать и не с руки -
Но не переборщите с дрожжами
При отсутствии доброй мукИ
В закромах Ваших разнообразных;
Ведь делить этот странный пирог
Вам - среди поваров несогласных,
Кто испечь его толком не смог.

...Так забыли предтечи ваши
Ради блюда похожего - честь,
И заваренную ими кашу
Сами после не стали есть…

2012



* * *
Отечества имя - одно.
Склоняйте его, как хотите,
Черните, роняйте, топчите -
Останется верным оно.

Не нами придумана Русь.
Не нами одними - забыта.
Названьем - с пространством слИта,
Как вздох, отлетающий с уст.

Летучее имя несущей,
С ним в вечность войти суждено…
Названье эпохи грядущей -
Короткое имя одно.

Звучит так Библейски-согласно
Трёх строгих имён союз,
Что мнится, пророчески связаны
АпокАлипсис - кАтарсис - Русь.

1993



* * *
...В пути я вспоминаю дом
С тем чувством сладостной утраты,
С каким вернее обретём
Мы все очаг родной когда-то;

В пути я вспоминаю дом
С извечной детскою надеждой
На то, что будет всё, как прежде,
Когда до дома добредём…

Как труден в скалах древа рост,
Так труден путь к родным пенатам:
Сквозь кровь к Отцу шагал когда-то
Тяжёлой поступью Христос…

Но чувство Дома в нас нетленно -
Оно спасёт нас; и блаженно
Бездомье наше - только в нём
Мы Дом найдём - или умрём.

1991



ГЛАВА 2. Домой


* * *
Как бы хорошо в гостях нам ни было,
Помним и на лучшей из чужбин:
Выше счастья, плоти, пользы, прибыли -
Дом, как Бог родной, всегда - один.

2012



* * *
Держу я путь из дальних мест.
Со мной - нужней всего -
Краюха, и вино, и крест -
И больше ничего.

Лихие люди подошли,
Спросили:
- Что несёшь?
  На всех поклажу подели! -
И показали нож.

- Вино и хлеб, чтоб пить и есть, -
  Бери, лихой народ!
  И только крест, и только крест
  Никто не отберёт.

- Твой крест не выпить и не съесть, -
Мне атаман сказал. -
  И мы не взяли бы твой крест,
  Хотя б и предлагал.

...И снова я один в пути.
Ни хлеба, ни вина.
И нет селений впереди -
Дорога лишь видна.

Во рту - росинки ни одной,
Шатаюсь на ходу...
Но всё ж, покуда крест со мной, -
Дойду, куда иду.

О татях в сумраке лесном
Подумать не боюсь -
И знаю: коль заснул с крестом,
То я с крестом проснусь.

...Держу я путь из дальних мест -
Меня Отчизна ждёт.
Не я несу свой тяжкий крест -
Мой крест меня несёт.

2002



ТРОИЦА
- ...Ну, вот и всё. Вопросы есть?
- Как будто
  Всё ясно.
- Хорошо. Тогда иди...
  Нет, погоди. Присядем на минуту
  Перед дорогой.

...Трое, как один,
Склонясь друг к другу, сели.
Замолчали.
Застыло время.
Замерли сердца.
Казался Сын ровесником Отца
Под общей сенью будущей печали.
И - сам-третЕй - Любовь за тем столом
Сидела, с Ними схожая Лицом.

...В последнее мгновение бессмертья
Перед последним марш-броском на смерть,
Перед началом дОльней круговерти,
Перед разлукой - трудно рассмотреть
Глаза к Тебе склонившегося Брата,
Отца и Сына, Друга на века.

Ему идти вперёд - и быть Распятым,
Тебе - ждать возвращенья... А пока
Вы вместе, Вы едины, Вам по силам
Всё изменить - опричь Любви Своей;
А значит, надо расставаться с Сыном...

Но этот миг, исполненный очей,
Зовёт взглянуть, ещё раз оглянуться,
Ещё... И так прощаться без конца.

Но нужно распрощаться, чтоб вернуться!

...Пусть Воля Сына укрепит Отца.

Сын - Старший ныне в Троице. Склоняясь
К Нему теперь, как к посоху лоза,
Отец молчит. Но, с Духом собираясь,
В тиши вот-вот опять пойдут сердца.

- Пора идти...

- Простите бедность нашу! -
Хозяин старый чашу Им несёт;
И все глаза устремлены на чашу.
Миг - и по кругу чаша та пойдёт,

И вздрогнет твердь - и отворится время,
И чадо чудом обретёт старик;
И в тёмном захолустном Вифлееме
Под первым светом вспыхнет первый крик -

Вот-вот!
...Ну, а пока, на самом пике
Пронзительной последней тишины
Склоняются сияющие Лики
Над дольней чашей - с горней вышины...

...Ударил колокол. Настало утро -
Но сон, как храм в окне, в душе светлел…

Так в «Троице» Рублёв запечатлел
Миг тишины перед дорогой трудной.

2002



* * *
К суровому Добру
От сладенького зла -
Бегу, как на грозу,
Сквозь зимы без числа.

Пускай Добро меня
За все грехи казнит -
Оно казнит, любя;
А зло, и нежа, злит.

Возвысит душу враз
Твой приговор, Добро, -
Но втопчет душу в грязь
Твоё прощенье, зло:

От века ты со мной
Играешь в поддавки,
Но тешиться игрой
Мне больше не с руки.

Бегу я сквозь игру
К реальности, скользя, -
К суровому Добру
От сладенького зла.

2002



* * *
Брезжит на дне тумана
Горсть долгожданной земли...
Долго до Иордана
Мы по пустыне шли.

В жертву такому походу
Мы принесли отца;
Мы победили природу
И золотого тельца...

Но не хватает веры
Сделать последний бросок:
Что, если дальний берег
Слишком для нас высок?

...Свечку паля за свечкой,
Слепо глядим в туман -
Но не вернутся разведчики.
Жадно молчит Иордан:

Наших шагов ожидает
В мутную глубину,
Где отраженье тает,
Пущенное ко дну...

Нету здесь знающих лучше,
Как бы его перейти.
Каждый теперь - лазутчик
В то зазеркалье пути,

Где открывается новый,
Сроду нехоженый путь;
Где обрывается слово
И обнажается суть.

...Мы тяжело шагали
Через пустыню сюда,
Но представляли едва ли,
Как непроглядна вода,
Где отразится наша
Оторопь вместо лица...

Камни любые краше
Трепета без конца -
Этой таинственной ряби,
Судороги реки;
Этой дымящейся раны
От правосудных секир.

Дым над разломом всё гуще,
Всё непроглядней туман…
А за туманом - кущи
В детстве приснившихся стран;

А за туманом - отчаянье,
А за туманом - взлёт;
А за туманом - молчание,
И - молоко, и мёд.
И - не найти у бездны
Ни переправ, ни плотин...

Но и без них полезет
В волны Иисус Навин.

В ком не сожгла пустыня
Веру в избыток чудес,
Тот со словами простыми
Встал - и вослед полез.

...Так на исходе жажды
Грянет отмеренный срок -
И устремится каждый
В свой непроглядный поток.

Сзади теснит пустыня,
НЕкуда отступать...
Пусть не о том просили -
Нужно дары принимать...

Выплывем ли в пространство
Обетованных Стран, -
Что тут гадать?..

Ну, здравствуй,
Смерть моя -
Мой Иордан!

2003



* * *
Господь - верен:
В этом - ответ.
Господь - верен,
Но - Его нет?

Господь - верен.
Он - не предаст.
Господь - верен,
Но - нету нас?

Господь - верен,
Но - одинок.
Господь - верен:
Истины Бог,

От века - Тот же,
А мы - не те...
Господи Боже,
Ты - в пустоте!

...Больше потери;
Больше, чем смерть, -
Господь - верен.

...Где мы, ответь?

2003



* * *
ОбмАнут быстротою дня,
О жизни не суди беспечно:
Жизнь потому одна дана,
Что эта жизнь продлится вечно.

Одною жизнью навсегда
Себя спасёшь - иль уничтожишь...
Ни тьмы, ни Страшного Суда
Ты на вторую не отложишь.

Быть на щите иль со щитом -
Решает каждое мгновенье
На этом свете, а на том

Твоё мгновенное решенье
Становится НАВЕК твоим,
Как очертанья губ - и мыслей;
Как затвердевший чёрный дым
Мостов, сожжённых в этой жизни.

«С моста идёт дорога в гору».
Судьбы всё круче серпантин.
Как ни петляй средь отговорок, -
Твой настоящий путь - один.

Так усмири опасный ропот,
К вершинам путь держа в веках, -
Ведь станет самый краткий шёпот
Бессмертным эхом в тех горах...

2002



ЭХО
Кто отражён в душе, велик? -
Лик.
Кто злейший враг твой, человек? -
Век.
Кто жизнь научит принимать? -
Мать.

Что в нас растёт из глин телес? -
Лес.
Что свет по нашим льёт вихрам? -
Храм.
Что ждёт нас за посмертным льдом? -
Дом.

Но как открыть в том доме дверь? -
Верь.
Когда пройдут разлук дожди? -
Жди.
Как не пропасть в ночИ густой? -
Стой.

Кто заточён в оковы тьмы? -
Мы.
Что делать, чтобы боль стерпеть? -
Петь.
Что делать, чтобы страх забыть? -
Быть.
Что сможет выдержать удар? -
Дар.

2006



* * *
Тьма над городом ЕршилаИмом
Загустела за полчаса -
Запрокинутого лицА
Стала судорога незримой.

Очертания Человека,
Растворившись, слились с Крестом.
Задрожали - и замерли веки;
И застыло на Лике Том

Отражение мира бОльшего,
Чем толпился теперь вокруг:
Мира вечных детей - вместо сборища
Фарисеев, кликуш, ворюг.

Но завесила тьма от собравшихся
ЗеркалА небывалых глаз...
Под ворчание стражи уставшей
По домам толпа растеклась,

Чтобы жить тяжело и бесцельно,
Не надеясь уже ни на что...
Поменялся, как задник на сцене,
За кулисами нОчи той

Мир Господний - на мир без Бога,
Мир без Ненависти и Любви.
Потеряла Север дорога -
Размагнитилось поле Земли.

Цепь времён и пространств распалась,
Уксус брызнул вместо вина...
А виной всему - эта «малость»:
Вера, что на кресте казнена.

...Утопая в пыли дорожной,
Друг за другом катились вниз,
Чтобы там, внизу, у подножья
Навсегда уже разбрестись.

Виноградников пыльные листья
Равнодушно жрала саранча;
Норовила нога оступиться
У спускавшегося палача -

Но и гибель её урожая
Не заботила нынче толпу:
Спотыкаясь, почти бежали,
Поспешая нырнуть во тьму,

Чтоб не мучиться, чтобы забыться -
И не думать, не вспоминать,
Как покрытые пылью лица
Озаряла вчера Благодать...

Пасху праздновала привычно
Иудея, держа фасон;
Только тьмы каббала коричневая
Скоро всех погрузила в сон.

Магдалина молилась в унынье,
Вряд ли веря молитвам своим;
Пересохшим колодцем в пустыне
Ей казался Ершилаим,

Где разодран занавес в храме -
Никого за ним не отыскать;
Где не знают священники сами,
Что осталось им, кроме песка…

Но и в этом песке она,
Вопреки своему неверию,
Продолжала губами серыми
Славить новую крепость вина.

...Тьма душила жарой невесенней,
Со спасительным медля дождём...
С новостями о Воскресенье
К жёнам Ангел ещё не дошёл -

Им ещё предстояла работа:
До утра, до дна, до конца
Собирать виноградины пота
С запрокинутого Лица,
Припадая к нездешней Правде
Изо всех человеческих сил...

И с последней мучительной каплей
Вдруг почувствовать:
Победил.

25 - 26 апреля 2003



* * *
Хлеб преломили, испили винА -
И разошлись по дорогам неспящим.
Всё нестерпимее голубизна
Взгляды саднила в пространство входящим.

Кто-то пытался с разбега взлететь,
Кто-то с обрыва, чтоб выиграть воздух;
Кто-то устал в бесконечность глядеть -
И в очертаньях нашёл себе отдых.

Кто-то взвивается горной стезёй,
Кто-то излился в морскую бесследность;
Кто-то затерян в полях под грозой,
Лишь в борозде обретая безбрежность
Всех соблазнённых уходом дорог,
Пыльно и трудно назад приводящих…
Круче вершин оказался порог -
Для сновидений, домой приходящих…

Мы возвращаемся только во снах,
Только в последнем - и вправду вернёмся
В Дом, где, как яблоки в тихих садах,
Души в церквАх наливаются Солнцем.

1998



ПОКРОВСКОЕ
ПокровА цветное одеяло
Из бессчётных радужных заплат -
Бабушка в деревне простегала
Нитями терпенья и утрат.

И смотрела Богоматерь сверху
На крестьянский кропотливый труд, -
И на радугу, и на прореху
Ткань дарила из Пречистых рук.

Бабушка подарки принимала
С тихою молитвою своей -
И цвело всё ярче одеяло
В искрах красных, чёрных, белых дней.

Юности горящие утраты,
Старости горчащие тона…
Ангел золотой - иглой крылатой
Твоего касался полотна:

Вышил сказки пламенный орнамент
По льняной младенческой канве;
Дланью колыбельной, словно в храме,
Прикоснулся к жаркой голове;

Счастье дал почувствовать вначале;
Домом путь далёкий осветил…
На цветном Покровском одеяле
Он стежкИ, как стёжки, проводил -

По следам любви, надежды, веры,
Что из дома в небо увели, -
Но лучом из невечерней сферы
Нынче дотянулись до земли…

Век осенний, зябнущий, усталый -
Мне теперь не страшен твой приход:
Бабушка укроет одеялом.
Небо колыбельную споёт.

2008



МОСКВА
У окружной дороги букв стена
Маячит истуканами степными:
Для опознанья гОрода нужна.
...Так красоту переживает имя.

Далёкий предок здесь дышал легко
Над бороздою крупного помола -
И капало галактик молоко
На тёмный ноздреватый хлеб подзола.

Здесь звоном глушь язычества кропил
Возросший храм - знак светлого призванья;
И сердце нового обетованья
Забило в белокаменной груди.

Ни веющий песок вселенских орд,
Грызущий жадно тяжкие обломки,
Ни дикие в беспамятстве потомки -
Не заглушили сердца.

Город горд
Своим несбыточным предназначеньем,
Размахом оперённых рубежей;
И вылетевшей на простор вечерний,
Легко дышать бездомием душе:

Она стоит в негромком перезвоне
Над космосом разрушенных церквей -
И сорок сороков частей в каноне,
И вечно длятся эти сорок дней.

С её высот - вновь Скородом цветёт,
И вновь Неглинка сладкой льдинкой тает…
Пусть имя красоту переживёт -
Добро ещё не то переживает.

Пускай забвеньем тянет из щелей
Слепых могил убогого кубизма;
Пускай кочевье вечевых грачей
Кромсает плоть очередного «-изма»;

Безвременья бездонный Вавилон
Погряз в кровосмешении наречий -
Хранит пространства тот сердечный звон:
Московский.
Русский.
Это значит - вечный.

1994



ДОМУ А.Н. ОСТРОВСКОГО ПОСВЯЩАЕТСЯ
Взберёшься снова по Ордынке,
Как муравей по стебельку,
К искристой каплей на травинке
Сверкающему теремку.

Ступени скрипом неслучайным
Ответят на твои шаги;
Домашней пылью старых чайных
Пронизаны половики…

Как будто из дремучей чащи
На одуванчиковый луг -
Из тьмы окрестной безучастной
Ворвёшься в этот светлый круг.

Дверь потихоньку отворится
В простой замоскворецкий рай -
И пушкинская тишь светлицы
Повеет счастьем невзначай;

И жизнь забудется, как сказка,
А сказка вспомнится, как жизнь, -
Когда тебе с московской лаской
Островский подмигнёт: «Держись!»

Повеет юностью, апрелем
В морозном древнем декабре,
Что смотрит в окна цитадели;
И в снежном скрипе на дворе

Забудется Москва чужая -
И вспомнится своя Москва…
Невдруг душа теперь оттает
И прояснИтся голова;

И жизнь наполнится сознаньем
Под взглядом дышащих икон,
Под клавикордов трепетанье,
Под старомодный ропот штор…

И сквозь непрочность эпитафий
Нахлынет солнечный апрель
На акварели фотографий -
На лиц оживших акварель.

зима 1993 - 1994



* * *
Радо Лихо - в лихорадке
Зыбкий тарантас трясти;
С ним играть коварно в прятки,
Замаячив впереди
Зайца столбиком дорожным;
Пыльной скукой досаждать…

- Ну, скорее! Сколько можно
  Среди сосен трёх блуждать?!

...Не брани несправедливо
Сонно скачущий сюжет:
У дорожного разлива
Ни краёв, ни граней нет -

Чаша движется по кругу...
Что-то будет впереди?
В руки вОрогу иль другу
Попадёшь - узнай, поди!

Кому - прибыли могила,
А кому - спасенья скит…
Не отчаивайся, милый:
Гоголь всё ещё сидит
В бричке, с Чичиковым рядом, -
Кто б воспел её полёт?

...Может, радоваться надо,
Что ответа не даёт
Птица-тройка - молча мчится,
Оставляя позади
Спор - на то она и птица…

Вдруг ей с Лучшим по пути?

1997



* * *
Облетают огненные птицы
Охристой окалиною - в грязь,
Чтобы искрой в сердце отразиться -
И угаснуть, смерти не боясь.

Им и грязь - не грязь. Вглядись получше:
Над горячей, пряной чернотой
Всходит запах выпечки, тянучки -
Тучный, с детства памятный, густой;

И лежат рябиновые перья
На осенней корочке земли,
Словно масло и пласты варенья -
Октябри слюною изошли!

Пахнет осень домом, близким гостем,
Пахнет с детства праздничным столом -
И гостеприимный трепет: «Просим!»
Наполняет среднерусский дол.

Запах, с детства праведный - домашний, -
Успокоит нищету дерев.
Им теперь и улетать нестрашно:
Есть у корня до весны сугрев.

...День мелькнёт - последней тёплой ночью
Летние тревоги облетят -
Во всепримиряющую почву
Свой высокий вызов обратят...

Как ни кратко блудных душ горенье
И на этом свете, и на том, -
В почве зреют новые деревья;
Значит, будет Праздник. Детство. Дом...

2002



* * *
...Помню, в Детстве,
Когда трое друзей - мы стояли над летом, на взгорье, -
В наших жадных ладонях, неизвестно откуда, внезапно
Оказались три слётка-галчонка:

Должно быть, впервые взлетели,
Но не сладили с небом в своём угловатом полёте -
И упали на трАву. И мы их в траве подобрали.

Помню, друг мне сказал:

- А давай их подбросим с ладоней,
  И посмотрим, кто как полетит:
  Чей галчонок сумеет всех дальше
  Улететь, - тому дольше всех жить...

- А давай!

...Было сладко и страшно
Наблюдать за полётом тех слётков, за нашим полётом...

Был ли нужен им отдых в горячих ладонях ребячьих, -
Но они полетели так страстно, как будто вдохнуло их небо
Глубоко-глубоко - и вдали наши птицы исчезли.

- Это что же? Мы жить будем вечно?

- А как же ты думал? -
Друг сказал, поглядев на меня победителем, словно
В этом не было чуда, как будто всё так и должно быть...

И, наверное, прав был мой друг.

...Помню, в Детстве...

2002



* * *
Одуванчики семидесятых,
Вам хочу объясниться в любви:
Комсомольцами были - в-десятых,
А во-первых - вы были людьми.

Вы застали ещё бабок-дедок -
Вы росли из глубоких корней;
И Победа их - вашей победой
Будет в сердце до дна этих дней.

Высевали вас в снег и под зимы -
Вы же, знай себе только, росли;
Упованьями жили благими,
Их впивая из грешной земли -

Хоть и грешной, зато - настоящей:
Горькой, сладкой, солёной - родной...

И пока не сыграли мы в ящик,
Память эта - с тобой и со мной.

...Вам на смену иные растенья
С новым корнем и плОдом - пришли;
Может, к бедам, а может, к спасенью, -
Им для роста не нужно земли.

Ваши пустоши перепахали,
Навезли под фундамент камней...
Но строение забраковали -
Гидропонщикам новым видней.

...Вот и снова зима на подходе.
РазворОченный замер пустырь.
Ничего на нём не происходит -
Не растут ни трава, ни кусты…

Ты не ищешь давно человека -
Но воспрянь, оглянись, человек:
Тёплый пух двадцать первого века
Пал на землю, как первый снег.

Пусть сугробы в душе не тают,
Пусть и в мае молчит гроза -
Только в детях порой расцветают
Предвесенние - ваши глаза.

Это значит: лишь солнца зайчики
Заблестят среди вешних брызг, -
Здесь опять прорастут одуванчики
И начнётся с Начала жизнь.

2002



* * *
День, проведённый без молитвы, -
Простой и действенный наркоз:
Смолчи - и не услышишь битвы,
Так, словно с речью - слух зарос,

Как зарастают чернобЫлом
Воронки от ракет и бомб…
И мнится: разным нашим былям
Единый уготован гроб -

И ничего не ждёт за гробом:
Ни встреч, ни - заново - разлук…
Так за разрывом близким грома
Мир глухота охватит вдруг -

И ничего вокруг не слышит,
Не жжёт, не дышит, не болит…
Не поворотишь это дышло:
Законом навсегда закрыт

Путь нашим басням суеверным
О том, чем смерть могла бы стать,
Когда б не стала сувереном
Державы, что зовётся: Страх.

Законом вышним или низким
Спасён вовеки сей монарх
От посягательств дальних, близких
Измен - и яда на пирах.

Он сам направо и налево
От века подданных - казнит;
Для всех - король и королева,
Он сам себе - и меч, и щит.

...И лишь в повстанческом бреду нам
Порой даровано посметь -
Посметь попробовать подумать,
Как можно уничтожить смерть:

Непобедимым монолитом
Над нашей общей слепотой
Сверкает смерть -

И лишь молитва
Тихонько точит снежный слой
Спрессованного в нас отчаянья -
Звенящим родником в тиши…

День без молитвы, день в молчанье -
День, проведённый без души.

...Пускай останутся лишь мощи
От нас по истеченью дней -
Без веры жить, быть может, проще,
Но уж, наверно, не честней;

Пускай тебя увЕрил мир сей
В своей смертельной правоте -
Ты всё же продолжай молиться
Назло наставшей пустоте;

Пускай разлИтой за порогом
Безвестности - не разгадать;
Пускай по смерти нету Бога -
Но как без Бога умирать?..

2003



* * *
Бог - фантомная боль:
Бог - тоска по Тому, Кто был мной
До тех пор, пока я не отсёк от себя
Двойника, не скорбя;

Чтобы эго не тяготить
Переменой судьбы -
Чтоб не думать, кем мог бы я быть,
Если бы да кабы…

2012



УРОК АКТЁРСКОГО МАСТЕРСТВА

                «Что говорит! И говорит, как пишет!»
                А. С. Грибоедов, "Горе от ума"

То ли рампа в глаза мне светит,
То ли зрителем быть устал -
Только снова я не заметил,
Что успел начАться спектакль;

Репетиции от премьеры
Снова я отличить не смог...
Спохватился, когда в партере
ШепотОк последний замолк.

Все смотрели, как ты играешь -
Так, как жил за миг до того:
Вместе с гримом грани стираешь
Между тратой и торжеством.

Видя целого человека,
Понимал присмиревший зал,
Что не только теперь - от века
Ты себе не принадлежал;

Что купил дорогою ценою
Для спектакля тебя Режиссёр,
Потому выяснять не стОит,
Кто здесь - автор, а кто - актёр.

Здесь одна осталась в театре,
В этом зале на сколько-то мест, -
Наша жизнь, как игра по правде:
В бесконечность продолженный жест...

Нету автора на афише,
Только пьеса его правА:
Не сказать - но прожить, как пишешь,
В этом - высшая проба пера.

2003



* * *

                «Что человек? Он - расписной сосуд…»
                Дж. Л. Семпронио

Что человек? - Оплётка вен и нервов
На ёмкости непрочного стекла;
Откроют, разольют - и словно нЕ был:
Допили - и убрали со стола.

Но в час заветный краткого открытья,
Когда из горла вырван кляп тугой,
На всех пирах он - главное событье:
Сверкает, брызжет, в небо бьёт струёй.

Пускай он узкогорлый, узкогрудый;
На дне - осадок горестный дрожит, -
И всё-таки Творец живой посуды
Им больше прочих амфор дорожит.

Пусть шепчутся о нём: сосуд скудельный,
Что пеной изошёл - и стих, и сник, -
Но и в разгаре пьяного веселья
Не вся та пена превратится в «пшик»;

Пусть, выплюнув измучившую пробку,
Он снова светлой кровью стол залИл;
Пусть неумело, шумно, грубо, робко
Он сквозь вино и хлеб заговорил, -

Не в пенный пшик, а в человечье слово
Бродильная энергия вошла…
Не зря Господь сосуд любимый, снова
Открыв, поставил посреди стола.

25 января 2008



* * *
                «...Лежишь во гробе,
                Празднуешь Субботу...»
                Г. Сковорода

С вечера Субботу отпевали.
Ночь уже вставала на пути.
Думалось, что до утра едва ли
Сможем утешенье обрести…

Но среди могильного затишья,
Под которым глохнет и гроза -
Выкатилось Солнышко, как вишня,
Радостью сверкнуло на глазах;

На крестах взошло так мирно-ало,
Как румянец на щеках со сна -
Словно без посмертного провала
Обрела бессмертие весна;

Будто бы, замучена, распята
И в урочный час снятА с креста -
ТОтчас же она коснулась ада,
Растворила жаркие уста -

И, не медля, растопила холод,
Что готовил людям вечный плен…
Миг души в аду был так недолог,
Что не смог коснуться тела тлен.

Миг - и вновь Земля и Небо вместе.
Вешний луч молчание пробил;
Как закваска, брошенная в тесто,
Брошен свет в тяжёлый тук могил -

И уже теплеющее тело
В тающей могиле только спит,
И вот-вот с последнего предела
Возвратится - и заговорит;

И уже теперь, во сне, во гробе, -
Празднует Субботу в тишине…
И пускай закат нахмурил брови -
Солнце улыбается на дне
Пепельных, погасших глаз небесных,
Вести о прозренье затая…

Вишенка садов Твоих воскресных.
Искорка пасхальная Твоя.

10 апреля 2004



ЗАПОЗДАЛАЯ АВТОПАРОДИЯ

                «Чернеет за окном холодный сад
                С прогорклым стойким запахом утраты…
                . . . . . .
                ...А осень гулким ветром бьёт в виски,
                Как на вершине мировой Голгофы…»
                (из ранних стихов)

...Когда кропал стихи про ночь и осень,
Как было мне светло и хорошо!
И тёплый дождик сеялся, как просо,
И дедушка поговорить зашёл;

И мы на кухне пили сладкий чай,
И было всё полнО добром и домом;
И думалось: не будет по-другому, -
Как будто наступил досрочно Рай…

И солнышко ловило на блесну
Луча - в дожде резвящуюся просинь;
И если это наступала осень -
Она была похожей на весну.

Мир наполнял неяркий жёлтый свет,
Как будто свет домашний абажура…
И верилось: пускай про ночь пишу я, -
Давно известно всем, что нОчи нет.

...И жёлтый лист слетал на наш порог
Доверчиво, не чувствуя подвоха…
А я в стихах твердил, что всё так плохо, -
От сглаза будто малыша берёг;

Но столько пробивалось вешних сил
Сквозь присказки о мраке и тумане,
Что я не преуспел в своём обмане:
Ни дедушку, ни дом не сохранил…

А нынче - на развалинах сижу
И без метафор, без тепла, без чая,
Назло беде, наперекор отчаянью
Я о весне и солнышке пишу.

1994 - 2004



СЕМЬ СТУПЕНЕК ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ВЗРОСЛЕНИЯ
1) Мама, не уходи, страшно!
2) Мама, уходи, не мешай!
3) Мама, я ушёл (буду поздно)
4) Мама, я ушёл (буду у неё)
5) Мама, я вернулся!
6) МАМА, НЕ УХОДИ!!!
7) Мама, я иду за тобой

2004



БЛАГОВЕЩЕНИЕ

1.
У единственного колодца
Каждый новоприбывший - лишний.
Городское кишенье злое
Лучше стражи любой - преграда
Здесь для всех нежеланных пришлых;
И косится на брата - брат.

...В Назарете под вешним солнцем
Расцветали первые вишни -
Но уже цепенящим зноем
Были зАлиты стогны града,
На которые Девочка вышла,
Чтоб в колодце воды набрать.

Здесь, в тени ледяной, точно в храме,
Дожидался Её Посыльный.
Он один стоял у колодца.
Больше не было ни души.

Еле передвигая ногами
По земле раскалённой, пыльной,
Опасаясь: кувшин разобьётся, -
Приближалась Она в тиши.

Приближалась Она, еле веря
В то, что нет никого у колодца;
В это марево, это светило,
Что слепило сухой окоём.

Не был ни человеком, ни зверем
Тот Посыльный, - был ярче солнца;
Что-то призрачное в Нём было,
Но и Правда светилась в Нём.

(Редко Ангела мы узнаём.)

...Шли обратной дорОгой вместе, -
Раскалённою пыльной дорОгой, -
И Посланник, светлый и строгий,
Тот сосуд, наполненный Вестью,
Помогал Ей нести в подъём.

Много времени у них было.
Ничего Она не говорила,
Говорил только Он - всё зная,
Не скрывая уже ничего;
Не стращая, но и не жалея…

Зной меж тем становился злее.
...Лишь в сосуде вода ледяная
Позволяла Ей видеть Его.

Говорил Он со строгостью света.
Говорил:

- Не спеши с ответом.

Говорил:

- Хорошо подумай:
  Через многое нужно пройти -
  Ждёт Тебя не мир, но тревога;
  Ждут Тебя не хвалы, а наветы.

...Но густые вишнёвые ветви
Вдруг забрезжили впереди -
И пошла под уклон дорога,
Словно ветер прохладой дунул,
В душу влился весенним шумом -
И пробил немоту в груди...


2.
И уже на подходе к дому
С новым чувством, Ей незнакомым,
С плеч на землю кувшин опустила -
И вздохнула спокойно Она;

И взглянула вокруг - по-другому,
Словно всё, что до этого было,
Что держало - вдруг отпустило;
И пустыня - жизнью полна.

Всё пройдя, даже крестные муки,
С не родившимся ещё Сыном, -
Всё, что было страданьем на свете, -
Улыбнулась Она сквозь слёзы:
Оказалась Радость сильней.

О Распятии, о разлуке,
О прошедшей зиме пустынной,
О грядущем пустынном лете,
О глумлении, об угрозах -
Говорили теперь не с Ней.

Всё пройдя, обо всём забыла;
Только видела: бел и рОзов,
Прорастая зной и морозы,
Прорастая зло и могилы -
Сад родной склонился к лицу;

И смеялись вишнёвые ветви -
И смущённо внимал Посыльный
Самой хрупкой - и самой сильной,
Тихой Девочки этой ответу -

И на смерть, и на Страшный Суд,
И на жизнь, и на пыльный город,
И на полупустой колодец,
И на вечную влаги нехватку -
И на тяжеленный кувшин;

На жару - и на лютый холод,
На покой - и броженье в народе,
На мятеж - и призывы к порядку -

Был ответ у Неё один:

В тишине пять слов прозвенело,
Словно птица в саду запела -
И не стало больше былого:
Ни разлук, ни ранних седин.

- Будет мне по Господнему Слову.

Пела, муки превозмогая,
В сердце Матери Весть Благая,
Глубже ада и выше Рая:

У Неё появится Сын.

7 апреля 2009



* * *
Шум берёзовый лечебный
Проливается в окно…

Я над тайною врачебной
Голову сломал давно -

Не познать вовеки чуда
Этих дышащих ветвей.

...Просто верь в него, покуда
Жив, - как воду, чудо пей;

И восстань, как от болезни,
От разумной взрослой лжи -
Детскою душой воскресни!
Правдой чуда дорожи.

Дорожи, покуда слышен
Из оконца - шум берёз.
Дорожи, покуда выше
Радость - горя, вера - слёз;

Дорожи, покуда солнце
Нам не устаёт сиять -

И покуда у оконца
Ждёт тебя живая мать.

июнь 2011



* * *
Растение застенчиво тебе
Улыбкою соцветья улыбнётся -
Забытое внимание очнётся
К лучу на чуть теплеющей земле;

И тихо пропоёт в ночной тиши
Проникновенный ломкий звук капЕли  -
Звук лопнувшей струны; и не спеши
Заснуть. Ещё грачи не прилетели

И далека весна - но эта явь
Тебя заставит вздрогнуть от прозренья,
Когда увидишь ты сквозь сновиденье,
Как тает снег…

Скорей себя избавь
От непонятной ноющей тревоги,
Что с запахом сквозным сырого снега
К тебе в окно летит!

...А над дорогой
Тепло клубится пасмурное небо -
И словно бы оттаивает тоже…
Так жизнь напоминает о себе;
А кто свою тревогу превозможет -
Тот неспособен к жизненной борьбе.

Нельзя не волноваться за весну!
Болезненно сугробы оседают,
И словно зуб, прорезавший десну, -
Жестокий стебель почву прорезает…

И эту боль - всем надо пережить
Хотя бы раз; и на заре столетья
Нам в омуте смертей и лихолетья -
Имеет смысл Рожденьем дорожить.

1990



* * *

                «...и равнодушная природа
                Красою вечною сиять».
                А.С.Пушкин

Вовеки не отыщут дна
В Природе ни умЫ, ни дУши -
Когда была бы равнодушной,
Прекрасной не была б Она!

Но под Её зелёный свод
Войдёшь - и распрямятся плечи…
Она своим молчаньем лечит,
Своим волнением - спасёт.

Её сочувственный покой
Сильнее смертного покоя:
Пробьёт весеннею травою
Она твой камень гробовой;

И накануне воскресенья,
Навек прозрев, в конце концов -
Ты разглядишь сквозь вязь растений
Неравнодушное лицо;

И встанешь ты, едва дыша;
Поймёшь, о чём щебечут птицы -
И потрясённая душа
Домой с чужбины возвратится.

6 - 7 июня 2010



* * *
Двадцатый век был веком встречи,
Был веком дружбы и вражды.
Был нашею Звездой отмечен.
Был веком-я и веком-ты…

Был - да весь вышел.

Новый век,
Подняв кулисы тяжких век,
В нас молча впЕрился, как Вий.

Ему не до игристых вин,
Не до иллюзий, не до игр…
Век на бегу сведённых икр;
Век, что на все века - ответ.

...Встаёт над нашей головой,
Уже как будто неживой, -
Чужой Звезды неясный свет.

И по Её стальным законам
Встречает в новом веке том
Нас - наша юность с искажённым
До безразличия лицом…

Он будет первым из последних -
Век таянья вчерашних снов,
Век расщепленья многолетних
Друзей, деревьев и основ;
Век лабиринтов без названья,
Век, рвущий Ариадны нить…

Он станет веком расставанья -
И главной Встречи, может быть.

2001 - 2011



* * *
Пусть и на солнце имеются пятна,
Свет свой - без пятен - тебе, друг, и мне
Дарит оно;

Так и мы свои пятна
Будем держать при себе;
Будем внятно
Только Добро слать в пространство обратно -

Доброе слово и кошке приятно,
А человеку - вдвойне.

2012



* * *
Не бойся смерти:
Тело - только дверца
Туда, где затихают наши войны,
Где все вопросы обретут ответ;

Ведь, по большому счёту, кроме сердца -
В нас ничего бессмертья не достойно;
Опричь душИ - нигде спасенья нет.

2012



* * *
Наши телА и дУши
Почти что не пересекаются:

Души живут снаружи,
Там, за дверью, - грешат и каются;

А телА у нас - в камне и пЫли
Себе судьбы и гнёзда свили;
У них тут своя забота -
Еда, питьё и работа,
И смерть в назначенный час…

Душа, помолись за нас.

2012



* * *
Пусть камнем гнёт к земле тоска о хлебе,
Пусть станем той землёю ты и я -
Ещё нас держит на плаву и в небе
Молитва - позвоночник бытия.

2012



НАРЦИСС
В чаще лЕса, где ландыша светоч зажжён,
Вод бездонное зеркало спросит меня,
Под случайным лучом серебристо звеня:
- Для чего ты, бродяга, на свете рождён?

  Все вы - птицы небесные; но голосА
  Ваши - разными песнями оживлены:
  Для кого-то поются чудесные сны,
  Для кого-то и въяве звенят чудеса…

- Для того я, наверно, на свете рождён,
  Чтоб дивиться всему, глядя вправо и влево;
  Чтобы слушать - и слышать, как перед дождём
  Зяблик рюмочку просит налить для сугрева;

  Как на пиршестве вешнем, взволнован и чист,
  Гроздья рвёт соловей с древа музыки спелой…
 
  Чтобы радугой слов окропить белый лист,
  Как роса окропляет листья ландышей белых.

2012



* * *
Если в жизни ничего не происходит -
То лишь в преддверии всего, что должно произойти;
И любовь к тебе от Господа приходит,
Как свидетельство того, что ты на правильном пути.

А если душу вдруг любовь твоя покинет -
То как тревожный знак того, что пошёл ты не туда.
Любовь покинет – но не пропадёт, не сгинет:
Окончательно тебя не оставит никогда.

Она останется цветением весенним,
Дрожью радостной лесов - от макушек до корней -
Как надежда на победу в битве с тенью;
Как свидетельство того, что ты опять вернёшься к ней.

май 2011



* * *
Друг друга в тяжких снах топя,
Не обнаружив близнецов
Друг в друге - не найдя ответ
На жизнь - мы ночь проводим;

А утром я вгляжусь в тебя -
И будет мне твоё лицо,
Как тот единственный рассвет,
Что нас Домой приводит.

Как будто не в тебя глядел
И не с тобою воевал
В минувшем беспросветном сне -
Дотла, до дна, до воя…

Над полем брани наших тел
Взойдя, заполнило провал
И уподобилось Весне
Лицо твоё живое.

В России утро, как нигде,
Восходит - Спасом на крови
Под птичьих певчих с клироса
Гимн золотоголосый;

И слепки Солнца на воде
Сияют, как следы Любви,
Что нас из хлябей эроса
За шиворот возносит.

Нам портит кровь террор страстей -
Но мы над кровью восстаём
И вновь друг друга узнаём
В единственное утро,

Когда на зов благих вестей
Мы за Весной вослед идём,
И наша ночь глядится днём -
Спасительно и мудро.

2012



ПЕСЕНКА-ВЕСНА
Весной живётся,
Пока поётся;
Покуда Солнце,
Разбив оконце,
С тобой смеётся
В весёлых беззакатных снах.

Затеплил свечи,
Расправил плечи
Твой лес - предтеча
Главнейшей Встречи -
И выше речи
Звенит в нём песенка-Весна.

Зимы молчанье,
Зимы отчаянье
И одичанье -
Под слов лучами
Сменилось чаяньем
Заветной Музыки иной,

Где выше слОва,
Разбив оковы,
Растёт в нас снова
Звук бирюзовый:
Подобье зова
Весны - на Родину.
Домой.

18 - 19 мая 2012



ГЛАВА 3. Музыка дОма


* * *
Подобие бродячего оркестра,
Мы и в пути - поём, едва дыша…
И только Дом родной - такое место,
Где помолчать мы можем по душам.

2012



МАЙДАНОВО - КЛИН - ФРОЛОВСКОЕ

1.
Поют над котелком с обедом
Студенты; втОрят им лягушки…
Искрящимся весенним бредом
ПолнА земля - но в комнатушке
От века молчаливой этой -
Меняется характер света:

Здесь, словно под Всевышней линзой,
Дотоле слабый и капризный, -
Свет остро напряжён, как нерв:
Презрев утрату и ущерб,
Сто лет здесь Музыка творится,
Нам возвращая наши лица;
Не требуя Себе замены,
Иной судьбы - земли - и сцены.

...Пускай дорОга просвещенья
Терниста и зимой, и летом -
Блаженно перевоплощенье
Зелёного земного света
В родную Музыку - до боли,
Отчётливо расположившей
Смысл жизни в этих чёрных нотах -
В поникших венчиках цветов
Над головой ЕГО гранитной:
Мы их сегодня принесли -
И крики запахов роняют
Полураскрытые их рты…

Всё освящает смерть цветка:
Столетний домик на пригорке,
И кандалы гремучих нот,
Где в почерке жива рука…

Смысл жизни больше не ищите,
Лишь на рояль ЕГО взгляните -
Он тоже освящён всем этим:
Спасённым Музыкой столетьем;
Едой, которой мы делились,
Весной, в которой веселились;
Простыми песнями похода,
Созвучьем памяти с природой,
Случайными порой словами -
И странно мёртвыми цветами
Над головой ЕГО гранитной -
Мы их сегодня принесли,
И этим навсегда спасли.

Пусть ждёт нас время угасанья -
Цветка блаженно увяданье
Над головой ЕГО гранитной…
От колыбельной до молитвы -
ОН всем здесь был;
И напряженье
Звучанья - жизни продолженье…


2.
ПростА и вЕчна басни сей мораль:
Взгляните только на ЕГО рояль -
И успокойтесь… на пока;

А после,
Когда предстанет жизнь ненужной вовсе, -
В Москве - придите в полутёмный зал,
Чтоб огненным наполниться звучаньем,
Что выжжет в сердце сухостой отчаянья -
Или опять вернитесь на вокзал

И поезжайте в тихое именье,
Чтоб встретиться со светоносной Тенью -
И снова успокоиться чему-то,
Себя пронзив озвученной минутой;
Забиться в самый дальний уголок
И, шапку сняв, поникнуть, как цветок,
Сырым бутоном головы горячей;

И ощутить внезапно душу - зрячей,
И жизнь - незряшной, и нестрашной - смерть,
Когда сквозь смерть звучит чайковский Свет…

Смысл жизни - это просто; но пройдёт
Немало зим и лет в глухом цейтноте,
Пока на кромке тьмы не запоёт
ЕГО рояль -

Тогда вы вдруг поймёте,
Что в этом - жизни смысл.

Он сам придёт.

1987 - 2007



* * *
Летит журавлиный клин.

Его человек встречает,
Кто долгой, как жизнь, зимой
Стоял на Земле - один.
Ему журавлиный клин
Ключи от весны вручает,
Как будто от веры самой;
И вот он, как господин,

Ключом отмыкает ручьи,
Чтоб грянули беспечально
Туда, где ещё снега
Безмолвны и тяжелЫ;
И, Музыку приручив,
Из тающих умолчаний
Исторгнет его рука
Грозу приливнОй волнЫ.

И над половодьем гамм
Восстанут стволы симфоний;
И бросится нищий студент,
Как в омут, в озвученный лес -
По морю весенних чудес
В кораблике консерваторий,
В которые абонемент -
По вторникам и четвергам.

Летит журавлиный клан -
Летят над оркестром руки:
Стоит дирижёр - один
Над морем притихшей толпы;
И новым сознанием к нам
Слетают весенние звуки,
Как будто известье с вершин
О том, что рабы - не мы;

О том, что ни у зимы
И ни у беззвучной жизни
Мы больше не будем в плену;
Мы будем иначе молчать -
И в новом молчанье встречать
Весенние песни высей,
И талую голубизну
Впитаем в сердца и умы.

Летит журавлиный клин -
И клин выбивает клином;
И Жизнью становится жизнь,
Вновь смертию смерть поправ...
И снова блеснёт под ним
Беседка и дом с мезонином,
Широкие шляпы актрис,
Художник с мольбертом в полях;

И вновь озарит рассвет
«Какой-нибудь угол медвежий»,
Где смерти, как прошлого, нет,
А будущее - светлО;
Раскатится Первый Концерт -
И первой грозою вешней
Ему прогремит в ответ
Под пальцем ребёнка - стекло...

Летит журавлиный стан
Сквозь зимы, века и эпохи.
Чайковский и Левитан,
И Чехов - в том стане летят;
И будто бы в нотный стан
Сливаются эти птахи -
К напевам бессмертных стай
Нас всех приобщить хотят.

Летит журавлиный клин,
На крыльях своих возвращая
Нам - с детства потерянный Дом,
В Нём - с детства потерянный Рай...
Торопится блудный сын -
И Радость его встречает:
Куда б ни вернулся он,
Повсюду - родимый край.

Летит журавлиный клин...
Внизу зеленеет Клин.

2002



* * *
...А в сквере, как ни странно,
Оркестр играет струнный.
Его звенящий май слышней
Без грОма на ремне -
Без труб и барабана.

Сквозь сон оград чугунный -
Букет цветущих ландышей
Протягивают мне
Старинные мелодии,
Что нами позабыты,
Быть может, на мгновения,
А может, на годА.

Звучат почти пародией
Прозрачные сюиты -
На ту страну весеннюю,
Где больше никогда
Не суждено нам скверами
Бродить, оркестры слушая,
Бесплатной этой музыке
Бесхитростно внимать;

А самое-то скверное, -
Что не заменит душам
Ничто - простую музыку,
Как не заменит мать
Нам - никакая мачеха…

С трубой и барабанами
Аранжировки модные
Нам не заменят ту
Мелодию прозрачную
Оркестра безымянного,
Где души самородные,
Как ландыши, цветут:

Вчерашние рабочие,
Сегодня - музыканты;
А завтра, очень может быть,
Уже - Ученики…
Им музыку не прОчили
Их грубые таланты;
ЧуждА им трепетная прыть -
И струны, и смычки.

Однако, вопреки всему,
Они бралИсь за скрипочки -
И утром самым ранним,
Или позднею порой
Входили в сквер по одному
Они почти на цыпочках -
И музыку играли…

И перед их игрой,
Порой несовершенной,
Всегда непостижимой -
Сквер замирал, склоняя
Зелёную главу;
Летел волной волшебной
По зАмершим вершинам
Посланием из Рая -
Нездешний лёгкий звук…

Так было.
Так - не будет:
Умолкли те оркестры
Смешные, САМОДЕЯТЕЛЬНО
Музыке служа…

Ушли из жизни люди -
Ушли, чтобы воскреснуть,
Взойти, как семя Сеятеля,
Там, где дорожат
Простым и чистым звуком,
Старанием бессонным
Единственной Гармонии
Слуг - и Учеников.

Пусть музыки наука
Давалась им со стоном,
Они - не в филармонии,
Они - поверх веков

Играли в скверах и лесах,
На площадях и улицах -
По всем старинным дворикам
Совсем другой Москвы;
Не возмечтав о чудесах,
Не перестав сутулиться,
На радость - и на горе нам…
«Богатыри - не вы».

Как жили - так играли:
Бесплатно, безвозмездно.
Не яд вливали в уши -
А музыку свою;
Посланием из Рая -
Так буднично-чудесно -
Нам возвращали души
И мужество в бою.

И жизнь казалась светлой,
Хоть оставалась строгой;
И собиралась с духом -
И побеждала смерть.

...А нынче - безответной,
Беззвучною дорОгой
Влачимся мы без слуха;
Ни охнуть, ни посметь
О прошлых нотах вспомнить -
Видение уплЫло;
Позавчерашний этот день
Оплакивать смешно…

Но длится боль фантомная,
Ведь Чудо с нами было!
Пускай над Ним сгустилась тень -
Не кончилось Оно.

И, словно в доказательство,
Мне повстречался в сквере
Бесплатный, странный, струнный -
Несегодняшний оркестр:

Сквозь модные предательства,
Сквозь страхи и химеры, -
Такой бесстрашно-юный,
Как если бы воскрес

Он снова всем составом
Блаженных дилетантов,
Которым среди профи
Иного нет пути,
Как, наплевав на славу
И деньги - брать талантом;

Которые так плОхи,
Что их не превзойти
Тем профессионалам,
Что лихо прибыль делят;
Что могут лишь за деньги
Играть - и умирать.

Эпохи сон усталый
У края, у предела -
Лишь дилетантам дерзким
Ещё дано взорвать
Своей простой мелодией…

Пусть профи ухмыляются
Тому, что не блестящ порой
Вид ландышей моих, -

Звени, оркестр юродивый!
Твой каждый музыкант - герой;
Они еще сыграются,
Коль не расстроим их.

2001 - 2011



ВОСПОМИНАНИЕ О МУЗЫКЕ
(почти документальная история, рассказанная одним артистом)

1.
Не о Руси, не о Союзе -
Верней имён и дат любых -
Воспоминание о музыке:
Преодоление судьбы.


2.
В какой-нибудь тмутаракани -
На Братской ГЭС или на БАМе -
В сарае с вывеской: «ДК»
Взмахнёт кудесника рука -

И грянет коллектив столичный,
Как бы в отчаянном хмелю,
На всю тайгу - концерт скрипичный…

За представленье по рублю
Бригада крановщиц заплатит -
И вдруг, доспехи сняв, она
Предстанет в тех чудесных платьях,
В которых в оны времена
В исчезнувших старинных залах
(О чём апокриф давний - стёрт), -
Иная публика блистала…

Но тот же слышался аккорд,
Что нынче тьму лесов еловых
В мерцании ночных светил
Звучанием каким-то новым
Зажёг - согрел - преобразил.

И, словно лягушАчью кожу,
Свой БАМ сорвав с себя в сенЯх,
Вчера - на женщин непохожие,
Сегодня - дамами в шелках -
Царевны сказочные - звукам
Внимают - и цветут глаза
Назло слезам земным и мукам -
Свободные на два часа…


3.
МузЫки странной произволом
Преображённые на миг,
В сарае этом полуголом
Играют ангелы для них -

А не простые музыканты,
Чьё дело там, в столицах, - дрянь,
Коль не в «содружество Антанты»,
А в здешнюю тмутаракань
Их всех сослали на гастроли…

Как вдруг, увидев в зале дам,
Оркестр о несчастной доле
Вмиг позабыл - и жару дал.


4.
Наверно, блеск вечерних платьев
Из сундуков, как из могил,
Восстал под мужнины проклятья -
И всем на миг глаза открыл
На неслучайность этой встречи
В глуши, у чёрта на рогах…

Был тот концерт звездой отмечен,
Что воссияла на смычках -
И вспыхнула в стекле дешёвом
В слегка зардевшихся ушах, -
Как будто драгоценным Словом
Была разбужена душа;

Как будто, затаив дыханье,
Восстав в величии своём -
МузЫки вольной над-сознанье
Вошло в глухое бытиё…

Пусть зябко душам обнажённым -
Но, несмотря на сквозняки,
Они следят заворожённо
За мановением руки
Взлетающего дирижёра…

Всё злей зима метёт в окно -
И очень скоро, слишком скоро
Звучанье кончиться должно.


5.
Пусть завтра вновь вокруг - сараи,
В которых вновь: мать-перемать;
А нынче - музыка играет,
И губы шепчут: «благодать…»

Пусть завтра шёлковое платье
Навек отправится в сундук,
И снова мужнины проклятья,
Как пепел, на главу падут, -

Но за высокую измену
Всей низкой жизни той - сполна
Душа платить готова цену
Двойную - до конца, до дна -
Или до нового оркестра,
Кого нелёгкая несёт
Уже сейчас - в наш край…

Воскреснет
Душа тогда, и всё - не в счёт:
Безмолвье, беды, униженья,
И суета, и нищета…

При первом же смычков движенье
Вся жизнь опять - светла, чиста -
Одетой в шёлковое платье
Царевной сказочной сидит;
В короне с драгоценной пАтиной -
Её бессмертие горит.

Пускай вокруг без края - зона,
Но разрешением всех зол
КрушИт железной тьмы законы -
МузЫки светлый произвол;

Пускай вовек она - раба,
Но звук растёт - и крепнет чувство,
Что тут кончается судьба -
И начинается Искусство.

2011 - 2012



СКРИПАЧ

                И. Менухину

Касается, как стрекоза -
Широкого листА кувшинки,
Смычок - душИ;

И сквозь ужимки -
Внезапно колет нам глаза,
Как та Божественная правда,
Что даже в радости горька -
А в горе может быть отрадна…

С ней жить нельзя наверняка,
И хуже смерти - с ней расстаться;

С листа взлетает стрекоза...

С ней смертным суждено встречаться -
И не дышать по два часа,
Пока не кончится порханье
Её - по замершим сердцам;

Покуда новое дыханье
Даровано не будет нам.

апрель 2011



* * *
Поэт выходит в сумерки пустыни,
Далёких слов испытывая дрожь -
И хаоса скворцы, раззявив рты пустые,
Всей немотой кричат и рвутся вон из кож.

Томленье безымянное стихии
Переполняет чашу тишины...
Но Первочеловек свой дух дробит в стихи - и
Горстями в хаос их бросает с вышины.

Поэт - всегда Адам: на нём почила
Надежда смерти - превратиться в жизнь;
Его произволеньем сходит имя
В могилы - провозвестником души -

И внятно отделяет рай от ада,
Вчера от завтра, небо от земли;
И слово ставит главною преградой -
И главной дверью в пламя из золы.

Гуляет по полям первичным пламя,
Сжирая хаос, словно сухостой;
И в пепле зёрна прорастают сами -
Впервые обозначенной строкой...

Поэт - всегда Адам; и новыми словами
От века - и навек он говорит
На языке своём перворождённом - с нами:
Полями, на которых он горит...

И мы из тьмы рождаемся, читая
Его впервые, вылупляясь в Свет -
И ночь в себе от полдня отделяя,
И в жизнь - преображая нашу смерть...

2002



ИЗ ЦИКЛА: «ПОСВЯЩЕНИЯ БОРИСУ ПАСТЕРНАКУ»

1. НОЧЬЮ У СТОЛА

                «Не спи, не спи, художник…»
                Б. Пастернак

Как будто тУмблер на стремнине
Горячки дня переключён -
И над остынувшей пустыней
Влажнеет отглагольный звон.

Сумятица ассоциаций,
Как кантилены канитель,
На ось торопит нанизаться,
Завиться слов соловых хмель;

Холстами вАлится с отреза
В белила и бельё бумаг;
Бурливым плугом волнореза
Рыхлит строки целинный страх…

Я так люблю твои законы
И беззаконие твоё, -
На эпилепсии загонах
Стихов творимое зверьё!

В кроветворенье непокорном
Сердито тОркаешься в грудь;
Фолликулярной ртутью в горле
Дробишься, словно Млечный путь
По глади гланд, среди разрывов
Сырого кашля облаков -

Пестришь раскованно, как рынок,
Сезонным светофором строф;
В их раковинных перекатах
Першишь перкуссией души -
Их обострённым ароматом
Вскрываешь, словно жилы, жизнь;

И вальсирУешь в каждой вене,
Бестактно расточаясь, в такт
Себе лишь - скачешь по ступЕням,
Как приснопамятный пятак;

Сном ярким в замять, до надсада
Трубишь над урной слуховой -
И гаснешь всполохом над садом,
Срываясь искрой маховОй
С метафоры мгновенных граней…

И скрывшись, всё ещё искришь
Гусиной кожею свиданий -
Штрихом её ожёгший стриж.

Ты не приходишь ниоткуда
И не уходишь никуда, -
Ты, что с чумою схоже, Чудо, -
Мне радостна твоя страда!

Как полоумье половодья,
Как судоходство Судных рек -
Разбередило ты сегодня
Молчания лежалый снег.

Твои промахивают марты
Громадой тающих лесов -
И я промакиваю парту
От слякоти черновиков…

Со мною в осени осанну
Лечебным варевом печей
Пребудет запах несказАнный
Ещё не скАзанных речей.

...Но утренником отрезвленья
Уколет форточку виска -
И сном покажется явленье
Разлива душ, на дне - песка,
А в нём - крупиц внезапных смысла,
Что скрипнут рифмой на зубах…

В какую мне листву зарыться,
Чтоб, холод истин переспав,
Прорезаться осочным зубом
Из чёрных дёсен торфяных, -
Иль пронестись построчным цугом
Спиралью раллей неземных?.. -

Ответ не слышен…
В тишь не пишет
Твой грифель, сероглазый свей, -
Он звуки копит, еле дышит
Под серным газом фонарей…

Но дрёмы ржавые глаза
И проз иззубренных порезы -
Претерпит, словно из желЕза,
Поэта злая железА.


2. ЯНВАРЬ
               
                «...На свете нет тоски такой,
                Которой снег бы не вылечивал!»

                Б. Пастернак

Боготворю тебя, Январь -
Твой терпкий сумрачный янтарь,
Деревни избяную вязь,
Где дым стоИт, как коновязь;

И разновозрастный букварь
В заглавьях инистых лесов;
Геральдики ледовой ларь,
И - потрясением основ -
Раскат мороза твоего!
И Рождество, и - торжество…

Лосось зари усеет наст
Искристой слюдяной икрой -
И, яростно отнерестясь,
Всплывёт белёсою луной.

ЗакАта киноварь и желчь,
Сквозь сада ссадины сочась,
Окно мохнатое прожечь
Торопятся, по капле тщась…

В ночи - сугорбый твой сугроб,
И непролазный твой озноб;
И в созерцанье звёзд - как смерть,
Пространства нежилая твердь…

Так беззастенчиво, Январь,
Ты водишь кистью на краю
У бездны - смерти государь…
Но не за то тебя люблю.

Жестоких декораций жар
До срока только ослепит;
И чем дышать, коль солнца шар -
И тот не светит, а сипит?!

Но в слепоту с десятерной
Вдруг достоверностью войдёт
Всё, что я так берёг весной…

Когда глаза закрою в лёд,
В озноб, удушье и мороз,
Где жизни рухнули права, -

Покажется, что ты пророс
И тОркаешься, как трава,
В чертог разграбленный небес;
Струишь тепло и варишь суп…

За нужность жизни позарез -
Люблю я зиму - за весну.


3. ВЕСНА
               
                «Это поистине новое чудо,
                Это, как прежде, снова - весна!»
                Б. Пастернак

Чуть свет - трещат петарды почек,
Хлопушки пыльников палЯт!
Как карандаш, заточен; сочен,
Как туча, - вечный вешний сад.

В его канонов канонаде
Разбуженная высь ревёт -
И ловится, потехи ради,
В сачок ветвистый - небосвод.

В уже обманчивом цветенье
Спросонья блеклых ночников -
Встают культурные растенья
Собраньем пёстрых корешков;

Мерцают инея терцеты
Отцединой последних стуж -
И Солнце эпосом неспетым
Клубясь, встаёт в литОтах луж.

Раскисшие аквамарины
Апрелем квашеным полнЫ,
И прозы затхлые гардины
Сквозят простудою Весны.

Читаю… Снег течёт и тает,
И нет распутице конца;
И ветер прИгоршнями тралит
Обломки зимнего венца…

Весна растёт, как сруб, как тесто,
И в сутолоке строит свет;
КруглИтся в прИтолоках леса
Подковой звонких рифм - рассвет.

...Под облупившейся облаткой
Цемента вечной мерзлоты -
Я узнаЮ Шекспира кладку:
Кирпич катренов, рифм шесты;

И, слой за слоем сад вскрывая,
Взорву Гомера перегной -
Гекзаметра клешня живая
Заклацает передо мной!

...Пусть новых вёсен прорастает
И в балках, и на полках шерсть, -
Снасть старых вёсен не ветшает,
Не устаёт по-новой цвесть!

1995



* * *
Природа - тот кристалл, нетронутый объём,
Которого дробит на витражи Искусство,
Стараясь вычленить единство в нём,
Но чаще приходя к потере чувства -
Шестого чувства цельности.

Оно
От века на куски неразделимо,
Корой необработанной хранимо -
И даже к красоте не сведено.

Оно - верней, суровей, суверенней,
Мгновеннее: в дроблении и тренье
Его теряют вещи до того,
Как душу потерять;

Ни одного
Подобия ему Вы не найдёте
Ни средь руин роскошных древней плоти,
Ни средь видений будущей душИ;

Оно - сейчас и здесь: незримой рамой
Оно вместит бездонность панорамы...
Оно сродни намоленности храма:
Его не рассказать - его прожить.

Оно - тот белый свет, что льёт Природа
В лачуги и дворцы;
Что - год за годом -
Дробят на карты радужной колоды
Лукавые Искусства витражи.

1999



ПУЧОК ТРЕХСТИШИЙ - 2
(из цикла: «Подражание японским поэтам»)

* * *
День, как пугливая лань,
Осенью - быстро промчится!
...До утра я по следу иду.

* * *
Осень сменилась зимой.
Снова в душе безысходность…
Дети под снегом хохочут.

* * *
Яблок большой урожай.
Всех не собрали - гниют…
Рябина лишь холоду рада.

* * *
Видел в саду снегиря -
Много рябины поспело!
Булку скрошил воробью…

* * *
Снегирь на рябине кормится,
Будто бы с гроздью целуется…
Глядя, чувствую сладость во рту.

* * *
Снег на болоте клюквенном…
Девушка в красном свитере
Низко склонилась за ягодой.

* * *
Позабыл я цветы полить -
Вмиг пожухнув, теперь стоят.
...Но горшки без цветов - грустнее.

* * *
СобралИсь мы все вместе, друзья!
Много свечек зажгли вкруг стола -
Вмиг придвинулась тьма за окном.

* * *
Мы не виделись тысячу лет!
Перед тем, как начать говорить,
Пили… Смотришь: пора и домой.

* * *
Сон не идёт по ночам.
Днём же - с трудом встаю.
...Предки влюблённых - кошки.

* * *
Снова поздно я, пьяный, пришёл,
И жена в дом уже не пускает…
Что ж! Посплю до утра у Полкана.

* * *
Грачи обживают ветлу.
Слышится звук фортепиано…
Когда же зима пролетела?!

* * *
Подтаял, осел снеговик,
Выпали шишки-глаза…
У детей уже новые игры.

* * *
Зайчик солнечный вспрыгнул на лист
Надоевшей в учении книги -
И как будто слова засветились.

* * *
Лёд пробили тугие ручьи -
Вмиг наполнилось всё вокруг
Предвкушением близких каникул.

* * *
Я всю зиму кормил воробьёв,
Хоть зерно каждый день дорожало…
Они выжили - выжил и я.

* * *
В одиночку не встретить весну
С тем весельем, с которым встретишь
Ты её с воробьём знакомым.

* * *
Небо в реке отразилось -
Удочку в небо забросил…
Что, если клюнет здесь?

* * *
Эти три строчки, как капля
Винная - без осадка.
...Много осадка в бутылке.

1995 - 1997



* * *
...А по углам душИ поэта -
Не пыль, но тополиный пух:
Всегда предлетняя примета,
Преддверье отрочества; это -
Сгущённый в порох светлый дух.

Им дышат все надежды Детства
На первый Юности дневник:
Прозрачной памяти наследство,
Полуозвученный родник
Весенних веских умолчаний -

И вызревшая жажда слов,
Как первых главных испытаний
На прочность - всех твоих основ.

...Растает взрослая привычка
Страшиться творчества - и вот
Свой светлый дух во тьме столичной,
Раз чиркнув ручкой, точно спичкой,
Беспечный мальчик подожжёт.

2000



* * *
Смысл жизни возвращён мгновенно
По написании стиха,
Чтобы истаять вновь, как пена
У рта - в преддверии глотка.

В преддверии презренной прозы
Исчезнет - что ни говори -
Из мира этот пьяный воздух,
«Пуская в рифму пузыри».

Пусть власть его - лишь нА два слова,
Но ими дышит тишина.

...Смысл жизни - вовсе не основа,
А пена радужная в нас,
Чьим облачным пареньем скрашен
Любой осадок в глубине;
Бегущая за обод чаши -
И той, где всех медОв - на дне;
Враз обметавшая опушки
Цветеньем вдохновенным в срок…

Смысл - пена, перья, порох, Пушкин,
А не - граница на замОк;
Не жалкое самокопанье
В пугливом чаянье глубин…

Смысл жизни - лёгкое дыханье
Под солнцем зАмерших вершин.

Под детский лепет первой пены
Когда-то вышла Красота
Из бездн немотствующих плена
На гладь бессмертную листа;

Но краток век апологетов
Предвечной этой Красоты -
Досрочен уик-энд поэтов,
Бессрочны только их труды.

Истает, выдохнется песня
У рта - в преддверии глотка,
И снова мир шаблонно-пресен:
Презренна - проза, жизнь - горька,

Пока из горечи презренной
Не выбродит вино стиха -
И не взорвёт восторгом пенным
Привычно-ветхие меха.

1998



* * *
«Колокольчики мои»,
Синие фальцетики -
Брызги родственной струИ
Пришвинской фацелии.

Всё вокруг - единый хор,
Нота запредельная.
«Зашумел сыр-тёмен бор»
Песней колыбельною.

Сонный космос синих глаз
Открывает женщина...
Вся природа с детства в нас
На стихах замешана -

Тех, в которых дУши слов
Жили до рождения
Потрясением основ
Или утверждением;

Тех, в которых Млечный путь
Дремлет в звёздных завязях -
Колокольчиковый пульс
В заповедных зАводях:

Там в кисельных берегах
Лёгкое дыхание,
И в телесных клеверах
Духа трепетание;

Там в роИ прозрачных пчёл
Облака свиваются,
Солнце по усам течёт,
Песня разливается...

Колокольчики мои,
Травяные звонницы;
Колыбельная Любви -
Гимн Её бессоннице.

Входит песня отчая
Родиною в сердце,
Чтоб и в одиночестве
Было, чем согреться;

Истово и просто так
Смотрит в нЕба зеркало -
Отраженье Господа
В песне не померкло той…

С глаз, как сон, спадает явь -
Яд молчанья тусклого -
И раскрыта дверь опять
В космос Детства русского,

Где ни тени лжи - вокруг
Только синь зеркальная,
Колокольчиковый луг
И дорога дальняя...

2002



НА КОНЦЕРТЕ КЛАССИЧЕСКОЙ МУЗЫКИ
Пыл смычка религиозен.
«Веруй - и неси свой крест».

...Ты спокоен и серьёзен,
Симфонический оркестр.

Ты играешь, не играя;
Ты-то знаешь, что творишь:
Возрождаясь, умирая -
Небом с нами говоришь;
Восстаёшь раскатом горним
Над трепещущим жнивьём…

Три, четыре, пять аккордов -
И поймём, зачем живём;

И пока не смолк высокий
Звон невидимой струны -
Мы поймём, зачем в итоге
Умереть - увы - должны;

И зачем дано до смерти
Нам со смертью воевать -
На классическом концерте
Вечной музыке внимать;

И нести свой крест, и верить,
Что не в смерти - высший смысл;
Нотными ключами двери
Открывать в иную жизнь -

И глядеть на ту дорогу,
Трудный путь из дАли в даль:
По нему светло и строго
В Радость нас ведёт печаль…

Музыка иззябших мАнит;
Тихо тает в горле ком,
И струна звенит в тумане -

Этот звон душе знаком,
Словно плач небес усталых,
Словно горьких трав настой;
Свет далёких полустанков…

Жизнь и смерть - не звук пустой.

2012



* * *
Всю жизнь мне песни пел скворец,
А я - внимал ему…

Прости.

Прочти начало и конец,
А остальное - пропусти.

Глухие годы пролистай.
В них - грай ворОн да пёсий лай,
В них на любой вопрос - ответ…
Вот только музыки в них нет.

Уйдут под землю, как вода,
ГодА без друга и отца -
ГодА без музыки, когда
Не слышал своего скворца.

Он детство мне, как песню, спел…
Его за шумом взрослых дел
Давно уже не слышу я.

...К нему летит душа моя,
Чтобы в последнюю весну
Спеть вместе песенку одну -
И с этой песней встретить смерть,
И умереть, как песню спеть.

...Начало и конец важнЫ,
Когда в нас музыка слышна;
ВажнЫ одна лишь смерть - и жизнь.
Всё остальное - тишина.

2013