На месте этом кончились слова.
Все временно, и, знаешь, так бывает, что долго очень боль не умолкает.
Но вдруг встает на место голова, а следом – и потертые колени
встают с уже примятых ими трав.
И мне теперь не важно, кто здесь прав.
Ты видишь, как кончается терпенье, сквозь пальцы утекая как песок.
И знал бы кто, откуда столько силы беру не на смирение строптивым,
А на огромный трезвости глоток.
Внутри меня – заброшенный вокзал. Там тихо, ненакуренно и пусто.
Ни горечи, ни зла, ни даже грусти.
Вот так вот, по щелчку, в одно мгновенье, как лучшее начало из начал,
Приходит к нам свобода и прозренье:
Никто не заставлял нас ошибаться, Никто нас никогда не обижал –
Мы сами выбирали обижаться.
Кто ж знал.