Здравствуй, Ракель. Я снимаю за слоем слой
почву письма — к леденящему "how are you?"
Рада, что ты отыскала меня под землёй,
хоть бы и с целью проверить — дышу/гнию.
Если отбросить трагический пафос со лба,
и говорить, невзирая на шейный хруст,
лучший залог для начала пути — алчба
света, покоя, и переизбыток чувств.
Вакуум принял пилатовскую латынь.
Тем и живу, что ращу парадокс огня.
Разве не истинным благом дарила ты
тем, что пять лет потрошила до дна меня?
Прошлое — ночь. Пусть во тьме его гробовой
слово прощения светится как маяк.
Ты же смеялась, что будешь моей вдовой —
так и случилось.
Прости, что случилось так.