Сверкнет ли месяц ясный саблею дамасской,
Повиснет ли клинком над склоном Уреньги;
Повеет вдруг звенящей былью или сказкой,
Смолой запахнет или запахом тайги.
Почудятся мне в сказке о стране далекой
Дымы костров в лесных яругах и горах,
Где с запахом кочевья древности глубокой
Ордынцы-лучники несут народу страх.
Они — слепая воля хана Дженибека —
Коварен властелин, хитер и нравом крут.
Владыка сделал подневольным человека:
В ауле горе-горькое — ясак берут.
Во весь опор и в мыле скачут кобылицы,
Горят жилища непокорных пастухов,
И мчится вихрем, мчится с ханом колесница,
И обжигают кровью раны бедняков.
Еще не пунцевели снежные отроги,
Еще не отпарила в небе пустельга,
Никто не отомщён на столбовой дороге, —
Отважной выросла башкирка Уреньга.
Красавица стройна, смела и черноока,
Молва ходила: девушке неведом страх,
Она в стремлении отмстить не одинока,
И лента пурпуром пылает в волосах.
Насечка серебром мерцает на булате,
И дымка синяя струится на клинке,
Ещё не пламенеет зарево заката, —
Растёт уменье, наливается в руке.
Воспрянет духом девушка в плену у мрака,
Засветится искрой, - лицом к огню живет,
Не оттого ль пойдет на смерть, умрет без страха.
Сведет ли счеты с ханом или не сведет
За мать, отца, забитых до смерти плетями?
Ревела непогодой лютая зима —
Утихла с первыми горячими лучами,
И... почернели на погосте два холма.
Шатром роскошным и владеньем хан гордится,
Он ездит "вершним" каждый день на косогор.
Джигиты берегут верховного ордынца.
Свершится ль суд над ним — народа приговор?
А гнев вскипает силой долгожданной мести, —
Не раз клинок врезался в старую сосну.
Но пробил час, сошлись дороги в узком месте,
И распорол клинок со свистом тишину.
И вздрогнул хан от близости клинка иль зверя,
И в страхе резко вдруг поворотил коня.
Лишь Уреньга, видать, своим глазам не веря,
Беспомощно твердит: — Кого ж убила я?
— Беги! Они поворотят коней обратно,
А я попробую клинок в траве найти, —
Раздался рядом голос друга Бикбулата.
А Уреньга: — Я не сумела отомстить!
...Не хан — лосёнок был сражен на перевале.
А птицы пели, лес шумел над головой.
Среди хребтов, среди холмов, среди увалов -
С тех пор в округе слышится смертельный вой.
А что же с Уреньгой? Рука чуть-чуть согнулась,
Кровь струйкой запеклась на девичьей щеке.
— Я сожалею об одном, что промахнулась,
Что не хватило твердости и сил в руке...
— Шайтан сидит в девчонке! — заорал владыка.
— Аллаху слава, он отвел её клинок!..
Но грозный голос потонул в толпе, и с криком
Ордынцы бросились к девчонке со всех ног.
Они её сковали цепью, ослепили
И отвели за дальние хребты, в леса,
А Бикбулата зверски саблей зарубили...
Засеребрилась дымкой Уреньги коса.
Искали девушку в горах с весны до лета,
Искали пастухи, но не могли найти;
Пока к исходу лета не нашли скелета, —
Девичьих длинных кос не обойти в пути.
Студёных зим с далёких пор прошло немало.
Богат узорами таинственный булат.
Звенит доныне Уреньга над всем Уралом —
Её прославил в светлых песнях Салават.
В народе сказы здешние давно любимы,
Я в детстве их читал и слёзы проливал,
Передо мной клинок блистал, искрился зримо,
Шумел листвой весенней горный перевал.