Ты помнишь, я говорил тебе,
Когда на вычурном небе чёрные облака
Свисали, грозя раздавить на своём горбе,
Когда капли воды не долетая, превращались в грязь;
Когда ветер плевался пылью, и издалека
Фигурки людей сгнивали, таращась на нас.
Ты помнишь, я говорил тебе,
Когда мы сидели в пустой квартире;
Ты давилась чахоткой, кусая руки себе,
Введя ту дрянь, разъедающую сосуды,
И в едком дыме мы были одни в этом мире,
Чуть дрожав, прижималась ко мне в испуге.
Ты помнишь, говорил я тихо,
Бледнота твоего лица светилась во тьме,
Ты молчала, тебя лихорадило лихо;
Хотела утопиться в бокале с вином,
Уйти, не выживать в этой людской тюрьме,
Переплыть реку жизни и смерти, найти свой паром.
Ты помнишь, я тебе говорил,
Говорил о прекрасном, о небе, цветах;
Как средь старых серых могил,
Средь мёртвой земли, через жизненный прах
Пробивается яркий тёплый цветок;
Как в безглазой ночи горит светлячок,
И амброзия льётся с небес,
Фокусник держит в руке всплеск чудес.
Теперь, когда кислород падает вниз от тяжести смол,
В пьяных иллюзиях я трясусь в агонии,
Понимаю, что эти сказки нужны, чтоб не разбиться об пол,
Чтоб не содрать кожу и мясо в ядовитой бессонии.
Я понимаю, что спасал тебя тогда,
И буду слушать, как сладко поёшь мне сейчас,
Буду молча кивать тебе "да"
Может, проживу с тобой ещё час.
Я вывел из угарного дыма тебя,
Говоря какую-то чушь про цветы;
Но задохнувшись сам, по кляксам бумаги бредя,
Рад захлебнуться вином, живи доброй ты,
Не роняя слёзы на никчёмность сферы меня.