Отражаясь на кончиках шлемов
римских воинов, несть им числа,
золотая Звезда Вифлеема
над несчастной землёю взошла.
Ткнув в подушки усталые лица,
чтоб о яви во сне позабыть,
там давно перестали молиться
и давно разучились любить.
В чёрной дырке, в глухом апогее
время движется вспять всё быстрей.
Всё мертвее душа и мертвее,
всё пустынней Москва и темней.
Мрак такой, как в трубе звездочёта.
Не поймёшь, где вертеп, где волы.
Молча курит отрёкшийся Пётр.
Дремлют пьяные в стельку волхвы.
Скоро злая московская осень
занавесит листвой и дождём
окна в доме под номером восемь
и пустырь над уснувшим прудом.
Только ты, моя радость и нежность,
свет волос рассыпая рукой,
как последняя искра надежды
над моей полыхаешь судьбой