Сегодня я хочу поговорить о сказках. Сказки, как известно, делятся на две большие группы: первая - в которые уже не веришь, и вторая – то, во что веришь до сих пор. Что отличает сказку от обычной, бытийной истории? Малая толика – легкое преувеличение. «Было это давным –давно, никто не помнит…» - как же так, если рассказчик рассказывает, значит, кто-то помнит?! Кто-то был свидетелем, кто-то видел Ивана-царевича на сером волке, кто-то стоял за креслом пятого прокуратора? А раз есть свидетели – уже не сказка, уже – история. И даже если эта история произошла в будущем – она произошла, как там не крути хвостом и не выдумывай тезисы о свободе воли и единстве общей окончательной цели. Ведь самое главное, самое то, что отличает сказку от вранья – это желание слушателя, читателя поверить рассказчику. При отсутствии этого желания самая страшная история, про черный-черный город, будет отнесена к страшилкам младшего школьного возраста, а самая притягательная – про то, что одна жертва может искупить грехи миллионов людей – к утешительным выдумкам старости…
Для сегодняшнего разговора я выбрал сказки двух очень интересных поэтов.
Александр Крупинин написал очень, на мой взгляд, интересный цикл из трех стихотворений – «Левашово» и предложил читателям на Кубке Мира – 2013 поразмышлять над второй его частью – «Минц». Копий было сломано немало, «благодарные» читатели высказывали различные предположения касательно судьбы и прошедшей жизни главного героя, вплоть до его гомосексуальности и бандитского прошлого. На мой взгляд, стихотворение это, как и весь цикл – про одиночество, и то, как жили герои до встречи с читателем, совершенно не относится к основной мысли стихотворения и не имеет никакого значения. Ну, разве что, «узамбарская ель», как результат мичуринской селекции. Сегодня я предлагаю прочитать этот замечательный цикл полностью - вдруг кто-то случайно его пропустил.
Левашово
I.Инесса
Твоя птица варакушка, твой цвет бирюзовый.
Каждой ночью ты слышишь странные зовы.
Твоё число 27, твоё село Левашово.
Твоё время от часа до половины второго.
В это время выходит кто-то тёмный из леса
и зовет тебя тихо: "Инесса, Инесса".
Твой художник Шагал, твой поэт Алигьери.
Росомаха, медведь и кабан - твои звери.
На холме твоя церковь святого Стефана.
Тебе жутко и радостно, и желанно.
Но когда в сентябре зацветёт солидаго,
ты будешь готова к последнему шагу,
и безлунною ночью двадцать седьмого
ты из дому выйдешь на странные зовы.
Твоя планета Сатурн, твой цветок солидаго.
В животе твоём страх, в твоём сердце отвага.
А варакушка утром споет про Инессу,
Но дед Головань и тётка Марго не поймут ни бельмеса.
II.Минц
Дед Головань спускается в погреб каждый вечер,
по скользкой лестнице еле ползет со свечкой
Тётка Марго стоит наверху, причитает:
"Вот безмозглый, лестница скользкая и крутая.
Что там не видел? Всё ведь одно и то же.
Выжил совсем из ума, помилуй, Боже".
Тётка Марго целый день в огороде, в саду, на кухне.
От многих забот голова тёткина пухнет.
То надо варенье сварить, то морковку удобрить.
А дед Головань каждый вечер спускается в погреб
Инесса лежит, ни о чем не думает, кроме
глупых рисунков в своём альбоме.
А дед Головань спускается в погреб и плачет:
"Иначе... Всё могло быть иначе.
Минц, ты слышишь меня, мой Минц?
Мой розовый гиацинт".
Прислонится к стене головой и плачет:
"Иначе... Могло быть иначе.
На что я всю жизнь истратил,
дятел".
Стучит головой и знает, там за стеною цинк.
"Минц, минц, мой розовый гиацинт,
ты слышишь меня, ты слышишь?"
Но в погребе только скребутся мыши.
Девка не хочет помочь, вместо этого сутками
рисует цветы да птиц с бирюзовыми грудками.
С утра до вечера дед сидит на скамейке
в ватных штанах, порванной телогрейке.
Забор покосился, картошка опять не прополота,
а старый дурак ходит в погреб, как будто там спрятано золото,
даже помои вылить не хочет,
а только бормочет, бормочет...
Тётка Марго по-английски не знает ни слова,
услышит и думает: "Старый пень бредит снова".
"Oh my mints, oh my mints, oh my dream and my sickness...
Откликнись!"
III. Шиманский
Дед Головань свалился с лестницы,
Сломал бедро и ключицу,
Объявил, что лучше повесится,
Чем поедет лечиться.
Утром на кухне круглый год
Холодно, будто в морге -
Шиманский приходит к тётке Марго:
"Здравствуй, Марго, гутен морген".
У тётки десять-пятнадцать минут
Для утренней чашки чая:
"Здравствуй, Шиманский, аллес ист гут?"
"Аллес ист гут," - отвечает.
Гость придвигает к столу табурет,
Хотя выпить чаю не может.
Вальтер Шиманский - это скелет,
Только прикрытый кожей.
На госте форма военных лет,
Слева пятно большое.
Тётке известно, что он скелет.
С ним, всё равно, хорошо ей.
Дед Головань катится в инвалидном кресле,
Мрачно смотрит вперёд и думает: "Если...
Если бы я мог вернуть молодость и здоровье,
Не приехал бы вновь под этот сомнительный кров я.
Тот, который теперь едет в поганом кресле,
Прыгал раньше козлом под песенки Элвиса Пресли.
В годы, когда здесь царил Хренников с Мурадели,
Я играл на басу в группе студентов Йеля.
В этом кошмарном селе я, как шильонский узник.
Девка никак не встаёт, чтобы сменить мне подгузник.
Я, который знаком с Форманом и Бертолуччи,
Еду теперь по двору, грязный, седой, вонючий.
Снова на кухне скелет, хорошо, не в постели.
То, что скелеты гуляют - это бардак, в самом деле.
А ведь в немецком он слаб - аллес ист гут, гутен морген.
Видимо, форму украл или купил в Военторге.
Птица шальная орёт на узамбарской ели.
Где же девчонка? Зачем не встаёт? Как же мне все надоели!
Тетка болтает: "Конец сентября,
А вон ведь, как птицы распелись".
Вальтер смеётся, на тётку смотря.
Клацает челюсть.
Александр – известный мифотворец, но мифы его одинаково далеки как от шхуны с алыми парусами, так и от мысленных опытов Юнга(не путать с масляными – Фрейда)…Однако - что поделать! - сказки, которые творит Александр – все же игры его разума. Психика человека, наверное, делает все, чтобы хранимый ею индивид не сошел с ума от мрачной и фантастической действительности. Стальные птицы роняют на человеческие города огненные шары? Подумаешь! Это не стальные птицы, это только самолеты… Две группы ранее незнакомых людей собрались в одно место, чтобы убивать друг друга? Кровная месть? Нет, одни едят яйца, начиная с западной стороны, другие – с восточной. Покупают же эти яйца – у тех мерзавцев(простите – торговцев), которые и разъяснили им разницу в мировоззрении и во вкусе. Они, кстати, цену на продукт уже подняли - и не волнуйтесь, в проигрыше не будут…
Как тут не сойти с ума? Свифт, говорят, сошел, Достоевский был не совсем здоров, да и более близкие нам по времени и масштабу люди порой делали и делают очень неожиданные шаги… Александр в своих стихотворениях, напротив, очень логичен, дотошен и внимателен.
«Твоя птица варакушка, твой цвет бирюзовый.
Каждой ночью ты слышишь странные зовы.
Твоё число 27, твоё село Левашово.
Твоё время от часа до половины второго….»
Что еще надо для составления гороскопа? Все по полочкам, вся информация – « в открытом доступе»….
«Твой художник Шагал, твой поэт Алигьери.
Росомаха, медведь и кабан - твои звери»
Любители психологических портретов, кажется, уже много могут сказать про героиню. А вот нужно ли это? Точнее – имеет ли это значение? То, что в стихотворении дано так много информации, так много мелких, важных и не очень, фактов про героя(героиню) показывает не исключительность, напротив, типичность персонажа. В поселке Левашово (Ивановке, Кузнецкой слободе – несущественно), живет три близких человека трех поколений. Близких – только потому, что у них общая крыша над головой. Ничто больше их не сближает – ни прошлое, ни будущее, ни настоящее. Каждый – в своих мечтах, в своих переживаниях, в своей сказке.
«А варакушка утром споет про Инессу,
Но дед Головань и тётка Марго не поймут ни бельмеса»,
как не понимают тетка Марго, что твердит дед Головань, спускаясь в погреб каждый вечер, как не понимает дед, что находит Марго в своем госте – Вальтере Шиманском. Он ведь – скелет, да еще притворяется немцем, кстати – зачем? Не играет роли - «зачем», главное – для Марго он куда ближе, чем дед и Инесса… Самое страшное, что мы – тоже не понимаем.Оглядитесь – ваши близкие на самом ли деле – близки? Не может так оказаться, что Ваш двоюродный дедушка играл в джаз-банде и лично был знаком с Форманом; троюродная сестрица – иллюстратор книг Брема и тайный экстрасенс; про скелеты в шкафу любимой тетушки вы, конечно догадывались…Постойте, но где же тогда сказка? Что такого придумал автор, чтобы быт, повседневность, маленький рассказ превратить в миф? Как же, вспомните: «Птица шальная орёт на узамбарской ели». Так вот – нет такой ели, есть узамбарские фиалки. Все остальное – чистейшая правда.
Второй ряд сказок написала Светлана Солдатова, она же - Тэйми Линн.
На Кубке Мира-2013 она представила стихотворения, два из которых мне понравились и о которых мне сегодня хочется поговорить, и третье – более «свежее» и очень сильное стихотворение, которое очень хорошо стало третьей частью сказочной «трилогии» Светланы. Давайте прочитаем эти стихотворения одним циклом.
Морра
Кто там скребется в двери, скулит, хохочет,
цыкает зубом? Кому не сидится в норах?
Каждый ребенок знает, что зимней ночью
к людям приходит холодная тетка Морра,
молча садится на крыши тяжелым задом,
смотрит пустыми старческими глазами -
вроде бы за окном, а как будто рядом,
будто она на кухне…в прихожей? в зале?
Прячься под одеяла, накройся пледом,
не выключай ночник – и она не тронет,
и, тяжело ступая, уйдет к соседям,
к брошенным дачам, в безлунные подворотни.
Вместе с декабрьским снегом по небу скачет
белая-белая лошадь с хрустальной гривой.
Днем во дворах не слышно шагов и плача,
Днем – тишина, всем на зависть, тебе на диво.
Ну же. Ты вырос. Спустись по ступенькам шатким,
перепугай всю нечисть дурацким видом,
прыгай, играй в снежки и лепи лошадку.
Морра к тебе не выйдет.
Нет-нет,
не выйдет.
Рагнарек
Будет февраль, беспокойный, лохматый и злой -
время, когда целый мир превращается в лед.
Небо просыплется серой холодной золой,
яростный волк глухо рыкнет и цепь разорвет.
Слушай, давай заберемся под сто одеял,
будем сидеть, представлять, будто это нора,
будто не слышен за окнами волчий хорал,
будто метель разыгралась всего до утра.
И в соответствии с северным календарем,
точно по графику - дата на сайте висит -
двадцать второго числа к нам придет Рагнарёк.
Думаешь, стоит к нему наряжать Иггдрасиль?
Ну, или ёлку оставить
и не выносить.
И дикие гуси
Обесславь, убей, но гори, гори
злым осколком солнца в моей горсти.
Каждый галл желает разрушить Рим,
каждый гусь желает его спасти.
Под камнями - прах, меж камней - трава,
нет ни галльских палиц, ни птичьих крыл.
Дребезжит будильник.
Звенит трамвай,
что сейчас покатится сквозь миры,
мимо гуннов, галлов и диких стай,
мимо скифий, греций, гиперборей...
Дорогая Акка, не улетай -
нет слабее Города на заре.
..На обломках храма пьет пиво галл
и рисует граффити на стене.
Я тебе смолчал и себе солгал -
никакого Рима на свете нет.
Когда-то, в глубоком детстве, попалась мне в руки толстая книга без обложки, книга северных сказок. Первой сказкой, без начальных страниц, там была «Холодное сердце» Вильгельма Гауфа (название сказки и авторство было определено много позднее); далее шли сказки про троллей, короля-под-горой, гномов и баньши; были в этой толстой книге лепреконы, драконы и была та незабываемая суровая атмосфера, которую позже я пытался найти в других книгах… Влюбившись в эти сказки, я стал жадно глотать все книги, которые, как мне казалось, относятся к северному эпосу и северной истории. Сейчас кажется смешным, но в тот момент все смешалось в один странный, пестрый и ужасно притягательный винегрет – «Калевала» и «Удивительное путешествие Нильса…», сказки Туве Янсон и Астрид Линдгрен… Был и неопознанный до сих пор пересказ Младшей Эдды… Так вот – ни одна из этих книг к содержание стихотворений Светланы не имеет никакого отношения. Зато – дух, этот чудесный, сказочный и волнующий дух книг – относится и даже очень. Герой стихотворений Тэйми Линн вырос, он уже не боиться Морры, но он – не повзрослел, и, хотя к нему Морра уже не выйдет «Нет-нет, не выйдет», но он по-прежнему может перепугать нечисть своим дурацким видом, он умеет строить из стульев и одеял уютный замок, а если родители будут в отъезде, то из подушек дивана и двух кресел может построить целый замок и карету в придачу. Вы скажете, что это очень легкомысленно, но что легкомысленнее – «… у мёртвого дерева счастья просить…» (с) или наряжать Иггдрасиль к празднику? Что правильнее – верить непонятным предсказателям погоды, продавать шубу и ждать глобального, всеобщего потепления или запасаться теплыми одеялами на случай трехгодичной метели? Все это надо делать с широко открытыми глазами – чтобы не упустить чего-то важного, чтобы запомнить все и вечером рассказать друзьям: «Снежным-снежным февралем, ветреным-ветреным вечером…» Даже если друзья – дикие гуси. Мы вернулись к Нильсу и Швеции? Нет. Мы также не пришли в Рим, хотя, казалось, все дороги…
«Каждый галл желает разрушить Рим,
каждый гусь желает его спасти.»
А если галл – турист, а если гуси – дикие, перелетные? Если у этих гусей Вечный Город (просто Город - ведь он один, все остальные – только тень его) – в каждой любой стране, на каждой стоянке? А если гуси – не спасали Рим, создавали его? Гунны, галлы, варвары – разрушали: выпитым и позже отлитым пивом, граффити, пренебрежением; разрушали тем, что не стали Римом: они всегда – пришельцы, они – не жители. А гуси? Оставим в сторонке версии про прозвище ирландцев – не об этом сказка; здесь гуси – свои. Здесь они криком разбудят стражу; там – принесут на своих крыльях мальчика с дудочкой, и спасут город; где-то просто подарят свои перья поэтам и писателям. И летят они туда, куда ведут все дороги, не зная, что мечта недостижима, что пройдет время и поймут: нет, это не Рим! – и снова – в путь. « никакого Рима на свете нет.» А был ли Рим? «Антик, сеньоры, свежий антик!»(с)
И опять – широко открытые глаза, и опять – своя сказка. Пересказ других сказок? Новая сказка, со своим главным героем. Кто посмеет сказать, что «Снежная королева» Шварца – украденная история Андерсена? Кто тот дерзкий, кто сможет выбрать: это – новое, а это – вторично? Вторична Библия, вторичны десять заповедей, даже Жизнь и Смерть – только повтор, пересказ первой Жизни и первой Смерти. Если когда-нибудь соберут такую машину, которая вместит в себе память всех поколений, то какой чепухой и банальной глупостью покажутся для неё любые вопросы – все они уже были заданы и ответы получены. Так что же – не стоит задавать вопросы, не стоит строить свои миры? Рискну сознаться во вторичности: не Господь шепчет в уши автору божественный стих, но посланник Бога своим зорким взглядом открывает для Отца нюансы мира, делится самым важным - своим переживанием жизни, своим отношением к ней. Давайте не будем обижать собеседника ложью и фальшью, постараемся избежать косноязычья – оно мешает разговору, создавая тени истины и затемняет картину, но бояться, что кто-то мог сказать подобное похожими словами – не уважать себя и того, с кем вступил в диалог. Так, умный подивиться сходству душевных качеств, иной же начнет считать различия и совпадения.
Значит, автор всегда прав, и нет плагиата и нет заимствования? Воровство в поэзии, как в жизни – грех перед людьми и Богом, оставим случай этот отчаянным и завистливым. В остальном же…Конечно, главный наш собеседник знает о жизни и о нас все, и поэтому легко определит степень искренности и веры. Читатель же, увы, несовершенен и не вечен – тянет его к новизне, к тому, чего он не знает в своем невежестве. Рискну в этой части высказать очередное правило хорошего стихотворения: поэт должен выбирать себе такого читателя, писать для такого читателя, которому он может сказать новое, интересное, которому он может принести радость нового взгляда, новой мысли. А уже количество таких читателей зависит от степени таланта и везения…
Страницы авторов, о которых мы говорили сегодня:
Александр Крупинин:
http://www.stihi.ru/avtor/elephantfish
http://www.stihi.ru/2014/01/03/5785
Светлана Солдатова(Тэйми Линн)
http://www.stihi.ru/avtor/taemylynn
http://www.stihi.ru/2013/12/03/340