Вопрос уничижительный - что ты знаешь о боли? Высокомерный такой вопрос, пропитанный иронией. Но, направленный в мою сторону, он теряет все негативные оттенки, ибо о боли я действительно мало что знаю, если не принимать в расчет
физические страдания.
Толстокожая я. Логика - вот моя броня. Когда совсем уж плохо (с кем не бывает?), завариваю себе чай с тимьяном, сажусь на старенький стул и начинаю чаепитие, вприкуску с самоанализом.
Этот метод всегда работает, при условии максимальной честности с самой собой.
- Плохо тебе, душа?
- Очень. Не могу больше выносить его равнодушие.
- Зато как виртуозно ты умеешь выносить ему мозг, не замечала?
- А он?!
- А что - он? Он - человек. И он нечеловечески устает на работе, приходит
домой (почти приползает от усталости, заметь), а дома - ты. Вместе со всеми своими "хочу!". Думаешь, ему не хочется выть от тебя?
- Вот-вот! Ему хочется выть уже от одного моего присутствия рядом с ним. Да он меня просто не любит!
- Дура... Когда не любят, домой ночевать не приходят. Не тушат вулканы обезоруживающей улыбкой. Не обнимают по ночам на автомате.
- А он... Он...
- Это ты его не любишь (сказала, как отрезала).
Я люблю говорить сама с собой. Потому-что знаю: все разговоры по душам заканчиваются в его пользу. Он железобетонно и бесповоротно оправдан - то ли мною, то ли душой, то ли нами обеими. Оправдан - поскольку изобличен в наличии любви.
Люблю ли я сама? Умею ли вообще любить? - Наверное, нет. Я умею ценить, заботиться, переживать. Сопереживать. Умею отказываться от любого лакомого кусочка в его пользу, будь то последний кусок пирога или последний день его короткого отпуска. Но все это - не любовь. Компромисс это. Он, крепко спящий, обнимает меня ночами - я подаю ему на завтрак горячие плюшки. Он берет в плен мои цунами - я меряю ему температуру каждые полчаса, когда он болеет. Он вытирает мне слёзы, я же шлю его нафиг, а потом обхватываю руками - крепко-крепко - чтобы он не видел моего раскаянья и новой порции слёз, уже от облегчения - "простил-таки дуру...".
Он сказал, что мы всегда будем вместе. Я верю ему. Поэтому хочу умереть первой. Он успеет отдохнуть от меня - это раз. Во-вторых, мне не придется познакомиться с настоящей болью - пожалуй, это главная причина моего желания стартануть в неизвестность примой.
Я ничего не знаю о боли. Поэтому боюсь ее, боюсь гораздо больше смерти. Собственной, конечно же. Смерть что - вышел и не вернулся. Но вот остаться - если он уйдет - это хуже некуда.
...
- А он... Он...
- Это ты его не любишь (сказала, как отрезала).
- Да, не люблю!!!
- Кончай уже истерить, это провокация, дурочка... Слышала, небось, танго танцуют вдвоем?
- Ага...мы с тобой...
- Нет - ты с ним. Ты что, всерьез считаешь, что любовь - это томные обоюдные вздохи на скамейке? Любовь, дорогая, это и есть компромисс. Твой и его. Добровольный, причем - чуешь разницу? Он ведь тоже весь в этих самых добровольных компромиссах, не замечала?
- Чай заканчивается. Пойду, еще заварю.
- Нет уж. Иди-ка ты лучше под крылышко к своему спящему красавцу. И оставь меня в покое, наконец.
- Да не люблю я его! (уже гораздо тише и спокойнее).
- Уверена? А что ты знаешь о боли?