***
Где-то давным-давно под весенним небом, правит всегда лишь июль и задорность струн, мирно рыжеют поля, пахнет свежим хлебом, древнею вязью искусством рождённых рун.
Там море так близко - два шага, и запах соли. Там ночи так звёздны, во млечный заманит луна, там нет места крови и страху, и мести, боли. Там грех искупился, испита вся чаша до дна...
А я не сижу, обалдев от тоски и мороза и быль променяв на красивости грёз. И спину мою не скрутила дуга скалеоза, и щёки не ест мои едкостью слёз.
Там не умирала она, перепив, не дождавшись, с шестого похмелья, цепляясь за ручку рукой.
...Там арфа напевно. И ты, но ты перерождавшись
- в безгрешного. Свет там и мир, и чрез-полный покой. Зимой там укрытая твердь на пуху одеялом, весна обнажает лишь сырость столь смольной земли...
А не склизкий мусор, что в мире прискорбно-линялом, мешоном на грязи, напрасно пролитой крови. И я не просил там когда-то: ну сжальтесь же, сжальтесь. Смотрите, я всё отдаю - только дайте дышать. На мягкую душу вы безднами глазок не зарьтесь, и дайте последний раз руку любимую сжать.
Там не приходил он, чтоб: сука такая. Там не было тел в черноте синяков.
...Там Герда спасла благодарного Кая, а Оля и Яло в стране двойников враз зло победили. Всё там лишь под тэгом "везло", и в белых перчатках красивые прячутся руки...
Я сам там уж точно не есть это страшное "зло", не скалюсь, вконец отупевши от будничной скуки.
Там не подмечают увиденный кем-то ваш жест - "вот эта вот с тем" и предлог через край половой, там не обменял на рубли и палёную крест. И с грязной посудой комод /чтоб им всем/ угловой.
...Там нет расстояний и гнёта времён. Там нет слова "смерть" и забыты волненья. Там листья краснеют - в окно ветви клён. Русалок звучат звонкогласые пенья.
И мы в тихом доме живём, моря вдох - летит к нам жар-птицей чудесной по венам. И слёз плеск всемирный навечно усох. И нет больше места здесь адским гееннам. И мукам. Вся бытность - лишь солнечный блик. И звонок, и чист Белоснежки смешок...
И я. Я не сказочник. Я не безлик.
И не достаю /нет, о нет/ порошок.
...И жили все долго, конечно же, счастливо...
По венам пуская отравы опасливо.