Смутное время

 

Россия. Смутное время. Январь 1992 года.
В начале того страшного месяца умер папа. Мама везла его хоронить в Вильнюс  из Речицы, куда родители перебрались вскоре после моего отъезда в Израиль.
Мутная волна "самоопределений" и "независимостей" разбрасывала республики и семьи.
Прилетела в Москву из Израиля числа 11-го. Там снегопад, гололёд, морозы. Меня, в горе и курточке, встречал муж, с любовью и шубой.
Самолёты в Вильнюс не летят - заносы, билетов на "нормальный" поезд "Летува" не достать. Схватили последние в общий вагон Москва-Калининград.
Повезло - вагон не переполнен, можно лечь на лавку. Не повезло - поезд не отапливается, окна разбиты.
Обмотаная одеялом и подвязанная проволокой под грудью проводница, всех "интересантов" волокла в тамбур и, подбрасывая в воздух угольную пыль из ящика, кричала охрипшим голосом что-то о "ё@аной перестройке, ё@аных шахтёрах и ё@аном президенте".
Совершенно упитый солдатик, подсевший в пути и спавший в одних трусах на верхней полке, всё время сбрасывал с себя одно из проводнициных одеял, отмотанных ею из-под проволоки по доброте душевной. Одеяло на нём она с причитаниями поправляла, по-русски жалела, а он, вопреки законам природы, не замерзал. 
Ночью муж примкнул к революционной толпе, ищущей по вагонам бригадира поезда, "чтобы отп@@@ить". Тот скрывался от обмороженного народа у машиниста.
Утром муж стряхнул с меня небольшой сугроб.
К 8 утра чуть затопили. Появилась проводница с чёрным в бензиновых разводах чаем. Мы попросили просто кипятка. На столик выставили кофе израильский, черный шоколад московский и, привезенную мужем по случаю встречи, бутылочку грузинского вина.
Через три минуты к нашему "купэ" стали стягиваться на запах "народные массы" серые от холода, бесприютности и безнадёги.
Кофепитие прошло скомкано.
Страх перед народом, потерявшим надежду, продолжает во мне жить.
До сегодняшнего дня.

...и к чему мне это вспомнилось?