Эфир бирюзовый был лёгок и свеж,
наполнен весенним азартом.
Воздушные нимфы и феи надежд
парили над призрачным мартом.
Он, нежась, под златом вихрастых волос,
задором умытого солнца.
Разлил то, что счастьем исконно звалось,
чтоб люди испили до донца.
И славили март, чародея весны,
впитавши греховные страсти,
растаявших мыслей, что были грустны,
стекали кагором причастий.
А благовест жизни, врываясь в сердца,
взрывал забродившие чувства.
Чтоб каждый впитал, хоть частицу Творца,
готовый к любви и безумствам.