Им приказали только ждать
Без боя. В противостояньи
Тайком врага сопровождать,
Держа его на расстояньи.
Через аул их путь лежал,
Где час назад или чуть дольше
Отряд турецкий проезжал,
Штыков с полтыщи может больше.
Немного было казаков,
До сотни вместе с есаулом,
Шли ходко, не щадя подков.
С румыном встретились сутулым,
А рядом, перед костерком,
Склонившись неподвижно телом,
На солнцепеке босиком
Седая женщина сидела.
Хорунжий! Напои её,
Оставь лаваш, немного соли,
И пусть сердешная встаёт,
Промолвил и коня пришпорил.
Лошадку плёткой приласкав,
Уж на окраине аула
Хорунжий сотню обогнав,
Предстал пред очи есаула.
Старик, который мне помог,
Сказал что дочку наказали,
Там столбик вкопан между ног,
К нему её и привязали,
Чтобы могла она сидеть,
И не ложась и не вставая,
Сидеть и на костер глядеть,
Но до него не доставая.
Затихла быстро, дух спустя.
Откуда ж сердцу взять силёнок
Когда в костре твоё дитя-
Грудной ещё её ребёнок.
Под буркой чёрной словно смоль
Забилось шибко как у птахи,
От гнева праведного боль
Под скрип зубов из под папахи.
И объясненья не найти
Другого, кроме этой боли:
Один казак против пяти -
Для казака нормально в поле.
И абсолютно никакой
Они не сделали ошибки,
Хорунжий с порванной щекой
Как продолжение улыбки,
И тот «медведь» под кучей тел,
Кресты замазанные илом -
Седой капрал, он так хотел
Дожить - тогда под Измаилом,
И тот безусый, в кураже
Всё в гущу лез, ему бы жить бы,
Не повзрослевший до …, уже
Несостоявшейся женитьбы,
И никого не обманул
Уйдя в отрыв в переполохе
Ура кричащий есаул,
принявший штык на полувздохе…
Приказу следовать могли,
Да и пожить - губа не «дура».
Но не смогли, и полегли -
Святая Русская натура.