История эта началась не сегодня. Но, странное дело, - помнится в ней всё, до мельчайших деталей. Или просто никогда ничего и не забывалось?..
Описывать всё в подробностях и полностью, - одной жизни не хватит. Да и кому это надо? А потому (прости меня мой дорогой Читатель!) рассказывать эту историю я буду маленькими кусочками. Это как бы некие картинки-вспышки в темноте, кадрики старой киноплёнки, маленькие осколки разноцветного стекла, из которых можно попытаться сложить некую мозаику. А уж красиво ли получится в итоге, о том судить не мне…
***
Город и тогда был тот самый, что и сегодня. И назывался так же. Страна была другая, - СССР. Мои одногодки, только что окончившие школу, были в ту пору молоды, бесшабашны, самоуверенны непомерно, полны невероятных амбиций и радужных надежд. Да и сам я мало чем от них отличался. У меня тоже была своя мечта, и была она красива и, в принципе, достижима. Я хотел летать. Небо, со страшной, совершенно непреодолимой силой, манило меня в свои бездонные заоблачные просторы, наполненные ветром и солнцем. Огромные, тяжёлые и неповоротливые лайнеры существовали не для меня. Ничего же интересного, - взлетел, набрал высоту, лёг на курс, передал управление автопилоту, рассказал пассажирам про минус пятьдесят градусов за бортом (как будто им приспичит погулять по облакам во время полёта, и вот, чтобы они шарфик не забыли…), выспался, посадил многотонную железяку и …всё! И какая в этом радость? И где тут романтика? Нет уж, если летать, то только на истребителях! А для этого необходимо окончить высшее военное училище, ибо гражданских истребителей не бывает. Вот тут-то и была закавыка… родился я в самом конце лета. Стало быть, и поступить в «еропланную школу» мог только на следующий год. Можно было и поработать где-то до призыва в армию, да кому нужен работник без профессии? Вино-водочному магазину, в качестве грузчика? Да и в армию идти без какой- либо специальности тоже нет интереса. Определят, чего доброго, лопатой махать на стройках Олимпиады-80!.. Ладно, положим, поступить из армии в военное училище даже легче, чем с гражданки, это – факт. Но как потом служить с прозвищем типа «лётчик-ас из стройбата»?..
Выручило меня неожиданное обстоятельство,- открылось тогда у нас в городе одно новое учебное заведение. Новым было не только само здание, новым было всё, - система занятий, набор предметов, методики преподавания… Заведение являло собой нечто необычное в советской системе профтехобразования. Называлось оно техническим училищем, но сильно отличалось от привычных тогда ГПТУ, - госпрофтехучилищ (была и другая, неофициальная расшифровка аббревиатуры «ГПТУ», - Господи, помоги тупому устроиться!). Сюда же принимали только на базе десятилетки, да и тех только, у кого в аттестате не более одной-двух троек. Вступительных экзаменов не было, но собеседование было серьёзным. Полтора года учёбы, из них треть – практика, благо, производственная база была шикарная. Три местных предприятия, да с десяток по стране, и все – огромные и богатые, с современным оборудованием, с передовыми технологиями… По окончании – распределение на эти же предприятия, (прекрасный шанс уехать в большой город). А там - гарантированная работа за хорошую оплату, жильё, и всё прочее. Да и в процессе учёбы особое безденежье никому не грозило. При тогдашних стипендиях (15 рублей в ПТУ и 40 - институте) семидесятидвухрублёвая «стёпа» выглядела почти сказкой. И практика приносила некоторый доход. И военкомат не беспокоил повестками, давая доучиться до выпуска. Конченым отличникам было обеспечено поступление в профильные ВУЗы без экзаменов. Остальная братия выпускалась из этого «бурситета» готовыми технологами, - лаборантами, КИПовцами, операторами разной хрени… Не училище,- находка!Туда я и поступил в ожидании своего совершеннолетия, которое позволит мне податься в авиацию…
Шла третья неделя сентября. Группы были в основном сформированы, все мы уже перезнакомились друг с другом и с преподавателями, потихоньку начинались занятия. Сидеть в аудитории было трудновато, поскольку на Кавказе сентябрь – ещё лето. Уже не жарко, но вовсю солнечно и тепло, и хочется на природу… С друзьями, с девушками, с гитарами, с вином и шашлычком, с ночами в палатках и песнями у костра, до самого утра, до хрипоты… В один из таких погожих деньков, когда вся группа честно пыталась не смотреть на бриллиантовые паутинки, проплывавшие за окнами, дабы хоть как-то сосредоточиться на том, что вещает преподаватель (тоже старательно отводящий взгляд от весёлой игры ласковых солнечных зайчиков на улице), всё и случилось... Произошло событие из разряда тех, которых не ждёшь, которые приходят сами, проистекают быстро, в какой-то малюсенький момент времени, но меняют весь ход твоей дальнейшей жизни, направляя вектор твоей судьбы в сторону, совершенно иную, нежели ты планировал… И начинается, как правило, всё просто и обыденно, как будто специально для того, чтобы человек не успел ничего заподозрить заранее, и не успел ничего сообразить по ходу дела, чтобы с перепуга ли, по неведению ли, чисто рефлекторно, из подсознательного страха перед неведомым, вдруг не воспротивился обстоятельствам, не помешал изменениям состояться. Просто и обыденно,- кто-то сказал какое-то слово, кто-то перехватил случайный взгляд, бабочка махнула крылом, скрипнула вдруг открывшаяся дверь… И всё, жизнь уже никогда не станет прежней, ибо очередной поворот судьбы случился, и ничего не изменить, и всё отныне будет иначе, чем могло бы быть.
Так всё сложилось и в тот раз, в прекрасный день третьей недели сентября, когда я, как и вся моя группа, сидел в аудитории и, не особо внимая словам препода, тупо пялился в окно. Открылась дверь, и... (вот оно!)...и в образовавшемся проёме возник наш «классный папа», - мастер Мухамед Ромазанович.(Тогда мы только присматривались к своим наставникам, и ничего конкретного про Мухамеда никто бы из нас сказать не смог. Это позже выяснилось, что он – нормальный дядька, и вполне приличный воспитатель юных оболтусов). Мухамед извинился за вторжение и, обратившись к нам, сказал, что заглянул не просто так, а затем, чтобы сообщить, что у нас в группе – новенькая, что документы на поступление она сдала давно, а появилась только сегодня, поскольку отдыхала в санатории и к началу занятий никак не успевала. Прошу любить и жаловать, - подытожил свою речь мастер и затем, обернувшись в коридор, позвал - Анечка, заходи!
В следующий момент вошла она…
Я и сегодня вижу как наяву всё то, что успел заметить тогда, в самые первые доли самой первой секунды нашей самой первой встречи, - рисунок на ткани её коротенького тёмно-синего сарафанчика, слегка вьющиеся, золотисто-пшеничного оттенка волосы, взгляд совершенно невозможного цвета серо-зелёных глаз, её, особенную, улыбку (невероятную, когда уголки губ не как у всех, вверх, а напротив, - слегка опущены вниз), румянец смущения на щеках скромницы, оказавшейся внезапно в центре внимания двух десятков сверстников… Отдать должное стройности её фигурки я тогда не успел. Красивая грудь лишь скромно прорисовывалась под подло прятавшей её снежно-белой блузкой. Правда, кое-что я всё же отметил. Ух ты, какие ножки! – мелькнула коротенькая мысль. А ведь и стройность, и осанка, и походка, и манера двигаться, - всё это было при ней, данное от природы и развитое многолетними, с раннего возраста, занятиями народными танцами. Восхищение этой, тогда ещё совсем юной девушкой, пришло позже. И внешностью, и тем, что мы называем внутренним миром. Тогда мне было не до разглядываний её достоинств и прелестей. На это просто не было отпущено Всевышним достаточно времени, лишь одно маленькое мнгновение. А потом у меня вдруг перехватило дух, - я просто перестал дышать. Её о чём-то спрашивали, она что-то отвечала, я ничего не слышал. Всё вокруг меня вдруг сделалось несущественным, неважным, никаким, настолько ничтожным, что я перестал видеть окружающее. Мир вокруг меня задрожал, подобно летнему горизонту в знойном мареве, и начал неотвратимо исчезать. Из всего прочего оставалась лишь одна реальность, и это была она, эта новенькая, эта Анечка… Анюта… На неё я и глядел, не отрывая глаз, полностью ошалев от внезапно накрывшей меня волны непонятного состояния. И тут всё то, что напряжённо гудело и звенело где-то внутри меня с того момента, как она вошла в аудиторию, всё это вдруг обрело форму мысли. И эта мысль разогнала все остальные, и продолжала в опустевшей моей голове звенеть и гудеть, пульсируя в такт сердцу, молотящемуся на максимальных оборотах. Она светилась ярким неоном в темноте черепной коробки, и вскоре достигла того, что оформилась в слова, которые уже теперь стало возможным прочесть и осознать вложенный в них смысл. Одновременно с этим осознанием пришло некоторое успокоение, вернулась возможность дышать. Мир, совсем было испарившийся, перестал выделываться и постепенно обретал привычные черты, медленно материализуя дымку полупрозрачных миражей обратно в предметы и людей. Единственная на тот момент (и главная!) мысль была проста и понятна, и выражалась она всего-то тремя простыми словами:
Это - МОЯ ЖЕНЩИНА.
Лёгкое удивление посетило меня по поводу того, что мысль эта возникла именно внутри моей головы. Неужели это подумалось мне, узнавшему баб слишком рано, мне, пацану, нагулявшемуся вдоволь к своим семнадцати годам, не упускавшему ни одной возможности весело провести время с девчатами и взрослыми (случалось, что и замужними) тётками, мне, желанному гостю окрестных общаг, избалованному вниманием прекрасного пола и чудом только ни разу не подхватившему ничего такого, от чего потом лечатся в вендиспансере?.. Однако, факт есть факт. Это подумал именно я и именно так! Или просто до меня дошло послание с Небес…
Как бы то ни было, мысль была верной. В этом я ни разу не усомнился за все прошедшие потом годы, а уж тогда и подавно никаких сомнений не возникло. А потому я, окончательно расставляя всё в будущей (отныне, я точно знал, - нашей с ней) жизни по местам, просто махнул своей Анечке рукой и сказал, - Садись со мной. И хотя свободных мест за столами было достаточно, она почему-то приняла моё предложение, приняла просто и немедленно…
Раньше, до её появления в моей жизни я встречался со многими девушками. Покладистые и вздорные, умницы и глупышки, красивые и… не очень, рослые, стройные, пышненькие, миниатюрные, спокойные, темпераментные, весёлые хохотушки и спокойные тихони, нарочито томные и откровенно сексуальные… всякие. Все они чем-то привлекали меня, молодого гуляку. Я избегал общества тех, которые не только готовы были всегда переспать с любым мужиком, но и предлагали себя ещё до того, как мужик успевал об этом подумать. За всякой приглянувшейся мне девушкой я начинал вполне серьёзно ухаживать, каждой из них непременно оказывал какие-то знаки внимания, любая из них могла рассчитывать (и не без оснований) на ласковое слово и доброе отношение к себе. Да, несомненно, я получал с этих вкладов нужные мне бонусы и награды. Более того, все мои нежные прелюдии и звучали-то ради одной цели, - прекрасного финального аккорда в постели… С каждой из них я встречался потому, что она мне действительно нравилась, и любой из них я мог об этом сказать. При этом ни одной девушке я никогда не сказал о любви. К чему врать? И расставались мы всегда по-доброму, без сопливых истерик, без театрально-трагического заламывания рук, без вскрытия вен и разрывов сердца. Доставили друг другу приятность, и - хорошо. И разошлись, удовлетворённые и спокойные. Вот только редко с какой из них я встречался более двух недель…
С Анютой всё сложилось настолько иначе, что я не переставал удивляться самому себе. Какие там «две недели»!.. Какие, к чертям собачьим, скажите мне,«постельные аккорды»!.. Затащить её в постель?! …и мысли такой не возникало!.. Мы встречались, да. Каждое утро в училище, и каждый вечер - вне его стен. Первые месяца три я не то, чтобы «обнять-поцеловать», я дотронуться до неё боялся! Вдруг обижу нечаянно, а она развернётся и уйдёт? Навсегда? И как мне тогда жить, без неё?.. Дурак я был? Наверное…
До нашей свадьбы мы встречались больше года. И совершеннолетия своего я уже ждал не только, и не столько ради поступления в лётное училище. Главное, - возможность быть рядом с любимым человеком всегда, постоянно, днём и ночью, зимой и летом, и год, и десять, и всю жизнь… В этот предсвадебный период, в эти первые месяцы нашего с ней Счастья, между нами случилось, конечно, всё, - и ласковые объятия, и нежные поцелуи, и признания в любви, и мечты родить общими усилиями маленького человечка, - нашего с ней ребёнка. Так прошли зима и весна. Наступившим следом за ними летом нам исполнилось по восемнадцать…
А в начале декабря была свадьба. Скромная (гуляли за наши стипендии, других денег у нас тогда не было), но весёлая. Невеста в своём белом наряде была ослепительно красива! И не было на той свадьбе двух-трёх тысяч чопорных, малознакомых, пузатых-богатых, скучных до тошноты, но «нужных» гостей, а было два-три десятка добрых друзей и подружек, чьи тосты и поздравления были искренними и добрыми, пляски совершенно обалденными, а песни душевными. И всеобщая их радость за нас была неподдельной, оттого и свадьба получилась настоящая. А после началась жизнь, полная Любви. Сегодня у нас двое прекрасных детей (взрослых уже), - Мальчик и Девочка. И внешностью, и характером Дочка весьма похожа на свою Маму. А Сын – на меня. И ещё у нас двое внучаток (маленьких пока),- Девочка и… Девочка. Они похожи на маленьких ясноглазых Ангелов. И это самое лучшее из всего, что нам удалось. Они – наша Радость и наше Счастье.
Не всегда и не всё давалось легко и просто. Чаще – наоборот. Чего за эти годы только не случалось!.. Любой бразильский сериал на фоне нашей семейной жизни страдает полным отсутствием фантазии. Придуманные сценаристами сюжеты не идут ни в какое сравнение с теми «сюрпризами», что преподносит нам порой эта сука,- госпожа Судьба! Да только… какой смысл в описании её неумных и зачастую откровенно жестоких проделок?.. Фигня это всё! Достаточно сказать о том, что и сама госпожа Смерть неоднократно предпринимала нелепые попытки преждевременно разлучить нас с нашими детьми и друг с другом… Только ничегошеньки у этой гадкой старухи не вышло. И не выйдет впредь. Почему? Ответ прост, - Любовь сильнее Смерти. Всегда.
***
Мы с моей Анной Валерьевной, Анютой, Анечкой и сегодня невероятно сильны (невзирая ни на что, - ни на возраст, ни на болезни, ни на обстоятельства), поскольку есть у нас не имеющий цены дар Божий, называемый Любовью. И уже тридцать пять лет, как у нас есть мы. У неё есть я. А у меня есть она, - моя любимая и единственная. Моя Женщина. И пусть часть нашего общего пути пройдена. Ничего в этом страшного нет. Дорога не кончилась, она тянется далеко-далеко...
До самого бездонного Неба.
Туда, где заоблачные просторы наполнены ветром и солнцем.