+18 Бурлеск в стиле Баркова и Пушкина
Константин Кедров
Евнегий Онгений
Перо упало
Пушкин пролетел
Не мысля гордый свет забавить
Хотел бы я поглубже вставить
Прими собранье торчунов
Полусмешных полузабавных
Простонародных идеальных
Поставь их в вазу на столе
Пусть распускаются в тепле
Воткни их мысленно в себя
Пусть распускаются любя
Друзья Набокова и Пруста
Позвольте слогом безыскусным
Без предисловий сей же час
С героем познакомить вас
Евнегий добрый мой приятель
Родился на брегах Невы
Где некогда стебались вы
Иль не стебались мой читатель
Служив отлично благородно
с путаной путался отец
Менял путану ежегодно
вставляя в каждую конец
Судьба Евнегия хранила
Сперва мадам его любила
Потом месье её сманил
Ребёнок девственность хранил
Месье Лябе француз убогий
Чтоб не измучилось дитя
Учил его любви шутя
Не докучал моралью строгой
И если юноша дрочил
То с девками любви учил
Когда же юности мятежной
Пришла Евнегию пора
Пора надежд и страсти нежной
Он стал писать Et Cetera
Там рифму женскую с мужскою
Онгений спаривал с тоскою
Высокой страсти не имея
Для звуков спермы не щадить
Не мог он негра от еврея
Как мы не бились отличить
Частенько дактиль в птеродактиль
Преображал своим пером
Писал сумбурно напролом
Поскольку был такой характер
И не попал он в круг беспечный
Людей о коих не сужу
Поскольку сам себе служу
Но в поисках нескучных игр
Онгений выиграл верлибр
И как в любви меняют позу
Он променял верлибр на прозу
Всё проза, то что не стихи
А что стихи?
Стихи – хи-хи…
Всё что на кончике…
Пера…
Et cetera et cetera
Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь
Любви искусством, слава Богу
У нас немудрено блеснуть
Себя отдав во власть искусству
Забыв о чувстве навсегда
Мы путаем любовь к искусству
С любви искусством господа
Вот мой Онгений на свободе
И подчиняясь нежной моде
Среди балетов и Одетт
Одет раздет и вновь одет
Изображу ль в картине верной
Уединённый кабинет
Где мод воспитанник примерный
Даёт изысканный минет
Кругом гигантские стальные
Кривые фаллосы прямые
Всё чем для прихоти обильной
Париж торгует меркантильный
Всё украшало кабинет
Философа в осьмнадцать лет
Латынь из моды вышла ныне
Так если правду вам сказать
Он знал довольно по латыни
Чтоб над Овидием кончать
Потолковать о Vaxanalis
В конце письма поставить Fallos
Чтобы извлечь не без греха
Оргазм латинский из стиха
Младого стебля не жалея
над фолиантами кончал
читал охотно Апулея
А Цицерона не читал
Переходя от неги к неге
Не выпуская член из рук…
Но в чём он истинно был гений
Что знал он твёрже всех наук
Была наука страсти нежной
Которую воспел Назон
За что страдальцем кончил он
А может быть ещё не кончил
Страдалец всё ещё торчит
И на царей с небес дрочит
Я помню море пред грозою
Как я завидовал волнам
Готовым пасть к её ногам
Ступни лаская нежной девы
Ах ножки ножки
Что вы? Где вы?
Суровый Дант
не презирал минет
Минет не минет
Минет не минет
Ми-да Ми-нет
Да-да Да-нет
Дантес и Данте – тема для романа
Хотя они не моего романа
И всё же для любого графомана
Дантес и Данте – это просто манна
Суровый Дант
Нет Данте не суров
Он просто был немного нездоров
Влюбился в девочку как некогда Набоков
Влюбился и наказан был жестоко
Ну и Дантес любивший Натали
Сюда едва ли пригодится ли
Вернёмся к нашему герою
Ему ведь нелегко порою
Без нас… Особенно в романе
В стихах… И дома на диване
Всё что написано от скуки
Не пригодится для науки
Но у поэзии свои
загибы и изгибы и
Бывало он ещё в постели
Лакеи сонных баб стебут
С ним рядом тоже баба в теле
А новую уже ведут
Уходит Марья входит Настя
Всех не упомнишь где когда
А всё-таки какое счастье
Из дамы в даму господа
Ведь если дама не захочет
У короля ничто не вскочит
А тут альковно и интимно
У дев и дам вскипала кровь
И стало быть всегда взаимна
Была Онгения любовь
Замечу честно я что лоно
Нас всех манит со время оно
И сколько б не прошло времён
Всегда стремится к лону Он
А кто, о том сказать не смею
А то и вовсе онемею
Он нужен дамам нужен девам
Служанкам или королевам
Она как шапка Мономаха
Венчает царский член с размаха.
Он славился своим размером
И был галантным кавалером
Кого залупой проберет
Кому загонит прямо в рот
Кого поставит к небу раком
И проберет с особым смаком
Все все довольны им вполне
И не страдает реноме
Не низменно а неизменно
Актрис кудлатил непременно
Ещё амуры черти змеи
На сцене скачут и дрочат
Ещё усталые лакеи
В дверях как фаллосы торчат
А он в уборных и кулисах
Как чертик скачет на актрисах
Иной раз двух соединит
И как амур стрелой пронзит
Воткнёт в одну и тотчас вынет
Потом в другую уд закинет
Обоих плотию ошпарит
Замрёт на миг и снова шпарит
То стан совьёт то разовьёт
Пока насквозь не проберёт
Блистательна полувоздушна
Смычку Онгения послушна
Лежит Истомина
Она
Закинув ножку и ликуя
Другою залупу теребит
И вдруг прыжок
И вдруг летит
Нутром Евнегия смакуя
Читатель, честно говоря
Боюсь тебе наскучить зря
Ты мной любим и мне любезен
Хотя для дела бесполезен
Ты нужен не для вдохновенья
А для спасенья от забвенья
Забудет мир меня но ты
Чтобы спастись от скукоты
Прочтёшь меня и улыбнёшься
Когда с другими настебёшься
Другой… Нет никому на свете
Я не доверю рифмы эти
Глагольные во весь глагол
Я пред тобой как гений гол
Онгений не стебался с бытом
Быт для него всегда избыток
Всё лишнее всё не своё
Быт это вам не бытиё
Бывало и Карамзина
Он посылал внезапно на
Открытую им букву Ё
Что делать? Каждому своё.
Прости любезный Карамзин
Что я жену твою пронзил
Не хреном рифмою хреновой
К тому же кажется не новой
Мой дядя самых честных трахал
Потом не в шутку занемог
Уже не тычется с размаху
А только трётся между ног
Его пример другим наука
Стебёт кобель стебётся сука…
Так думал молодой повеса
Летя на дрожках во весь дух
Всевышней волею Зевеса
Любимец дам и молодух
Теперь о дяде
Что нам дядя
Сто лет сидел он яйца гладя
Или в окно на бабу глядя
И вот однажды в бабу влазя
Скончался в ней с неё не слазя
Отнюдь не каждого героя
Ждёт просто смерть от геморроя
Герой герою не указ
Итак продолжим наш рассказ
В деревне где скучал Евнегий
Один прелестный уголок
Сулящий бездну наслаждений
Всегда таился между ног
Природа солнышко и травка
Белянка рыжая чернавка
Равно влекли его в солому
У всех стоит вдали от дому
Деревня это вам не город
Задрал подол а там всё голо
Белянка рыжая чернавка
Отлично смотрятся на травке
Господский дом уединённый
Стоял над речкою… Вдали
Пред ним пестрели и цвели
И сени обнажал густы
Огромный запущенный сад
Приют недолбаных Наяд
Онгений хоть и штатский малый
Всегда охоч до щёлки алой
В роскошных зарослях пушистых
Вкушал нектар он лон душистых
Их опылял он словно шмель
Пока на сучку лез кобель
Пока с неистовством и рёвом
Бык задирал хвосты коровам
Пока гусарский жеребец
В кобылу всаживал конец
Пока баран овцу кудрячил
Пока снохач сноху снохачил
Богат хорош собою Ленский
Известный трахаль деревенский
К Онгению возревновал
Поскольку тот на сеновал
Всех баб завлёк в его округе
Они узнали друг о друге
По злобным сплетням от дворни
Ведь много всяческой муйни
О нас рассказывают люди
Где есть Христос там быть Иуде
Но вскоре слухами пленён
К Евнегию приехал он.
Привёз ему «Декамерона»
И снова как во время оно
Онгений в книгу погружён
И больше не тревожит жён
Но Ленский новую интригу
Задумал и другую книгу
Привозит другу для услад
На этот раз Маркиз де Сад
Пока Евнегий чтил Де Сада
Поэт в кустах под сенью сада
Взлохматил всю его дворню
Во всех кустах устроив ню
Гуляя с томиком де Сада
Онгений движется по саду
И что же видит две крестьянки
Полунагие на полянке
А Ленский между их грудей
Раскинул кудри до мудей
Евнегину картина эта
Мила.
Он это видел где-то
Или читал уже не раз
Захлопнул томик и тотчас
Крестьянок лицами друг к другу
Одну себе другую другу
Потом конечно рокировка
Он в шахматы играет ловко
И ставит другу шах и мат
Назад-вперёд вперёд-назад
Крестьянки охают и стонут
Онгений тронут
Ленский тронут
Печатью двух горячих лон
Союз их дружеский скреплён
Друзья до права первой ночи
Весьма и искренне охочи
Но тут не право не оброк
А пламенной любви урок
Ну Ларина
устроила нам бал
долбал я этот бал
И всё ж Татьяна недурна
Хотя, что толку
От Красной Шапочки
Ручному волку
Как волка не корми
Он смотрит в лес
Откуда вылез
Но ещё не влез
А Ольга хоть и целка но однако
Большая стерва и большая нака
Пусть Ленский с ней резвится до упаду
Берет её и спереду и с заду
Ах Ленский Ленский – горе от ума
Не лучше ли перечитать Дюма
Роман новейший прибыл из Парижа
Он далеко но мне намного ближе.
Быть можно дельным человеком
И думать о красе титей
Нет мой роман не спорит с веком
Но просто он не для детей
А для мужчин вполне здоровых
Для русских новых и неновых
Для всех людей, кто любит книгу
Кто ищет в ней свою интригу
О дамах я не говорю
Поскольку слишком их люблю
На свете счастья нет
Зато несчастья всюду
Но я об этом говорить не буду
Я вас люблю
Любовь ещё быть может
Или не быть
Тут Гамлет не поможет
Причём тут принц безумец и мечтатель
Интрига здесь пойми её читатель
Часами размышлял в постели он
Дала ли Гамлету Офелия
Дала, конечно же дала
Иначе же, что за дела
И для чего в ручье топиться
Который сам едва струится
А если это недавалка
Её нисколечко не жалко
Скажите отчего так жалок
Удел несчастных недавалок
Кому нужна душа без тела
Которое едва хотело
Душа напрасно залетела
В её бестрепетное тело
Душа без тела – тело без души
Равно для всех нехороши
Души неопытной волненье
Всегда прекрасно тем не менее
Души прекрасные порывы
Души пока порывы живы
Вот так Отелло Дездемону
Душил отнюдь не по закону
И задушил
Но эта драма
Скорее вызывает дрёму
Не для того дана кровать нам
Чтоб дам душить в её объятьях
Я предпочёл другие драмы
Когда в объятьях душат дамы
Или я дам душу стихами
А дамы душат нас духами
Скажи зачем о Дездемона
Открыла злому мавру лоно
Зачем орёл у нас двуглавый
Нечаянно пригретый славой
Плешивый щёголь враг труда
Над нами царствует всегда
Затем что мавру и орлу
И сердцу девы нет закона
А почему? А потому
Что все законы беззаконны
Мы все в законе как в иконе
В Росси даже вор в законе
Россия милая Россия
Мне щелки сирые твои
Твои путаны чуть живые
Как слёзы первые любви
Ты гениальна и глупа
От атеиста до попа
От старца и архимандрита
До афериста и бандита
И часто всё в одном лице
Ты словно курица в яйце
Хоть яйца курицу не учат
Но русские друг друга мучат
Здесь все мы грешные святые
А яйца вправду золотые
Привет от наших вам яиц
Россия – яйца без границ.
Руссо, замечу мимоходом,
Не мог понять, как важный Грим
Резвился с дамой перед ним
Ревнитель вольностей и прав
Был неуклюж как костоправ
Быть можно дельным человеком
И всаживать промеж титей
К чему бесплодно спорить с веком
Век он всегда всего крутей
Казалось бы сему Сатиру
Вовек не подступить к Шекспиру
Но, что не сделаешь от скуки
Берёт он ветхий томик в руки
И зачитавшись до утра
Забыл про все «Et cetera»
Принц Гамлет стал его усладой
А Данте стал кромешным адом
Быть или не…
Вот в чём вопрос
Быть – Или
Он к перу прирос
И написал за 10 дней
Шекспириаду наших дней
«Шекспири – Ада»
Сцена 1
Мышеловка
Офелия вошла буквой А
Села буквой В
Гамлет лёг возле её ног буквой Б
Получилось АВ Б
Сцена 2
Поединок
Сошлись в поединке – рапиры скрестились
Х
Лаэрт занёс над Гамлетом смертельный клинок
Й
Гамлет выбивает рапиру из рук Лаэрта
У
Получилось Х Й У
Теперь вся сцена в движении
Й У Х
У Й Х
Х Й У
У Х Й
Й Х У
Ужели правду говорят
Что и Шекспир был плагиат
Украден Гамлет у датчан
Офелия у англичан
Украден Фауст у Марло
А тут какое-то мурло
В своих писаньях для сортира
Украло славу у Шекспира
Какая ложь, какая гниль
Какая чушь, какая гиль.
Он с Гамлетом сравнил свои черты
Конечно люди все скоты
«Он человек был в полном смысле слова»
Но это всё уже не ново
Конечно Ленский не Лаэрт
Но тоже фрукт но тоже ферт
Напившись грогу шепчет спьяну
– Офелия о нимфа о Татьяна –
Принц Гамлет, впрочем, славный малый
И фаллос видимо немалый
Решил, коли опять не в лоне я
Воткну клином в живот Полония
Когда ж Офелии не стало
Втыкаться стал в кого попало
В Лаэрта в Клавдия
Едва ли не в Гертруду
Оставил миру трупов груду
Уж я б Офелию загрёб
Не то что этот долбаёб
Есть многое на свете друг Горацио
Но главное на свете это грация
Что и не снилась нашим мудрецам
Но вот уже трещат морозы
И серебрят луга и чащи
Ведь даже в Кама сутре позы
Менять велят как можно чаще
Нажравшись в пост вина и мяса
Поп к попадье с подъятой рясой
Но попадья к себе ни-ни
У ней критические дни
Татьяна видит штырь отличный
Галантный вежливый столичный
Строчит записку «Так и так
Могла бы дать да вот никак
Поскольку ты мне послан Богом
Под брачным выбери чертогом
– Кончаю! – страстно произнесть
Но мне порукой ваша честь»
Татьяна кончила словами
И опечатала слезами
Письмо. Конечно по-французски
Я перевёл его по-русски
Лямур тужур шершаляфам
А сам всей пятернёю там
Вот с перегару или спьяну
Полез Онгений на Татьяну
Уже расшнуровал корсет
Но та как выпендрится: «Нет
Я знаю ты мне послан Богом
Вся жизнь моя была залогом…»
Но слушать эту похабень
Онгению конечно лень.
Уж поздно
В дрожки он садится
Татьяне он не пригодится
Порою он отца Дюма
Штудировал. Не для ума,
А просто так, чтоб время гнать
Дюма – отец отец и мать
Как не любить Дюма-отца
Авантюриста подлеца
И всё же шахматная страсть
Над ним имела злую власть
Как сладко сидя у оконца
Разыгрывать гамбит гасконца
И даже Ларина Татьяна
Не заслоняла Д’Артаньяна
Миледи, шпаги и колье
И козни злого Ришелье
А кардинал? Что кардинал
Всегда как рак варёный ал
Д’АРТАНЬЯН И РИШЕЛЬЕ
ИГРАЮТ В ШАХМАТЫ
МУШКЕТ «ПА» АПТЕК ШУМ
Кардинал напрягает ум
СИР РИШЕЛЬЕ СЪЕЛ ЕЩЁ РИС
Кардинал сделал ход и скис
НОГ АРАМИС СИМ АРАГОН
Д’Артаньян почувствовал гон
Кардиналу сделалось жарко
А КРАСОТА АТОС АРКА
Д’Артаньян отведал от сладкой снеди
И ДЕЛИ МИЛЕДИ
Ришелье съёжился как сурок
КОРОЛЕВА А ВЕЛО РОК
Ришелье ал как варёный рак
КАРДИНАЛ ЛАНИ ДРАК
Над гасконцем длань его зависла
А ГАСКОНЕЦ ЦЕН ОК САЛА
КГБ гвардейцев зря ест свой хлеб
БЕКИНГЕМ МЕ ГНИ КЕБ
Д’Артаньян снял со свечи нагар
РАГУ ЕЛ ЕЩЁ РИШЕЛЬЕ УГАР
Так гасконцы всех победят всегда
А ДЕ ТРЕВИЛЬ ЛИВЕР ТЕ ЛА
Принесли перепелиные потроха
АХ ПАРИЖ ЖИР АП ХА
Д’Артаньян вернулся домой чуть жив
ВОТ СУП ПЛАНШЕ ЕШЬ НАЛ ПУСТО В
В мошне пусто зато в машонке полно
ОН ЕШЬ ШПАГА АГА ПШЕНО
Будущего мушкетёра легла стопа
А ПОЕДИНОК КОН И ДЕО ПА
АДУ КОНСТАНЦИЯ ЯИЦ НА Т-С НО КУДА
Месть Миледи страшна всегда
У Миледи мраморны груди
И ДЮМА МУДИ
шарм
МРАК КАРМ
Она любила на балконе
Ласкать свою мохнушку пони
Заляжет на медвежью шкуру
И предаёт себя амуру
Татьяна «Ах»
А он реветь
Татьяной гребаный медведь
В кустах в беседке за куртиной
Все любовались сей картиной
Меж тем Онгений видит Ольгу
Она Володю отсосав
Зашла под куст в соседний сад
Сосед Евнегин видит
Ольга вполне пригожа и бела
Ну и вскочил у кобеля
Он как бы невзначай к ней вышел
И как заправский мажордом
– Прошу пожаловать в мой дом –
«Как можно сразу в дом к мужчине»
Подумала она, но ей
Давно хотелось от мудей
Онгения слегка отведать
А тут он сам зовёт обедать
Вошла, Евнегий ей вина
Она слегка удивлена
Но выпила глаза скосила
Потом залупой закусила
Сосала долго и со смаком
Пока стояла в позе раком
Онгений думает:
Татьяна уже не даст
А эта тут
Ну, что ж что продырявлю целку
Зато в пушистенькую щелку
Смогу вломиться до отказа
Как друг Ермолов вглубь Кавказа
А Ольга и сама забыла
Когда и где кого любили
Когда Онгений до конца
Затиснул в стойло жеребца
Сражались долго
Весь в крови
от неожиданной любви
Онгений дрын мохнатый вынул
Потом водой над тазом вымыл
И снова к Ольге
Та от счастья
Что целка порвана на части
– Давно бы так – кричит – Давно бы –
Онгений снова вглубь утробы
И пробужденная елда
Кричит устами Ольга
– Да-а-а –
Окрест долины оглашая
Всех сладкой негой оглушая
Заслышав Ольгин крик все бабы
Тайком от маленьких ребят
Под юбкой лона теребят
Лакеи жмут свои залупы
А мужики строчат в тулупы
Когда узнал об этом Ленский
С душою пылкой Геттингентской
Влетел к Онгению в палаты
Онгений с Ольгою кудлаты
Лежат во вздыбленной постели
И Ленский мигом враз у цели
На Ольгу взгромоздился слева
И погрузился чрево в чрево
От счастья Ольга вся замлела
Потом немного осмелела
Взяла два разных в две ладони
И уподобилась Мадонне*
Сев на Онгения верхом
Играет Ленского торчком
* Певице
Сожмёт и снова разожмёт
Евнегий в лоно – Ленский в рот
Евнегий в рот – туда Владимир
Евнегий вставил – Ленский вынул
Весь день резвятся и всю ночь
Не отходя ни шагу прочь
Какое низкое коварство
Так русское резвится барство
Хотя я слышал что в Париже
Втроём резвятся в рот и ниже
Устав втроём от наслажденья
Разъехались в свои именья
Онгений даже не дрочил
Когда записку получил
То был короткий благородный
Учтивый вызов иль картель
Онгений вытер член холодный
О Господи! Опять дуэль
За что? Ну нет дружок шалишь
Оделся. В дрожки. И в Париж
А Ленский тоже мне хорош
То шпагу вынь, то член положь
Давно ль в одну со мной совал
И на тебе… возревновал
У Ольги ляжки королевы
Ах ляжки – ножки, что вы, где вы.
Владимир с Ольгой не встречался
Но через месяц к ней примчался
В ладонь засунул ей конец
Она взяла. И под венец.
Татьяна русская душою
Сама не зная почему
Своей горячей бороздою
Любила русскую зиму.
Зимой хотелось ей согреться
Но не одеться а раздеться
И вот однажды ночью лунной
Взяв столбик с куклою чугунной…
Торчал как треуголка клитор
Молчал чугунный император
Она едва коснулась лоном
И кончила
Наполеоном
Мы все глядим в Наполеоны
Двуногих женщин миллионы
Для нас как плугу борозда
Она нас любит иногда
Мы норовим в неё залезть
И клятву верности принесть
Готовы… Не таков Евнегий
Он славный плуг и пашни гений
Но он не лгал пред бороздою
Бразда подобна аналою
Блажен кто плуг в бразде оставил
Кто распахав её до дна
Не вынырнул из глуби рано
Кто не допил её вина
Кто и на суше и в воде
Всегда торчит
Какплуг в бразде
Кто в ней остался ночью лунной
Как столбик с куклою чугунной.
Татьяна замуж не хотела
Её душа рвалась из тела
Она часами для души
Читала Пушкина в тиши
Но Пушкин Пушкиным а всё же
Здесь каждый день одно и то же
Жених достойный ей намечен
хоть член в сраженьях изувечен
С ним не страшна любая страсть
Поскольку генерал и князь.
Онгений врёт как сивый мерин
–Я знаю жребий мой измерен –
Пока Евнегий что-то врал
Явился толстый генерал
И что он видит
На Татьяне
Лежит Онгений в полупьяни
Его шутливо он согнал
И тотчас в Ларину вогнал
Сам Александр Сергеевич Пушкин
Взглянул на это и с небес
Под юбку к Лариной полез
Нет не всегда совокупленье
Грехов приносит искупленье
Но в данном случае не грех
Совокупить со всеми всех
2001