Зима из белых полотенец,
на куполах горящий свет.
Подходит к образу младенец
под сорок лет, под сорок лет.
Он перед всеми виноватый,
ушел от Бога далеко,
губами шевелит невнятно,
никто не виноват, никто.
Он крест не знает как положить,
и что-то взглядом спину жжет,
и совесть прошлое тревожит
и не уйдет, и не уйдет.
Свеча горит, и лик печален
неопалимой глубиной,
начать бы, Матушка, сначала
к Тебе одной, к Тебе одной.
Куда теперь ему податься,
к печали сердце приложить.
Не дай, Господь, ему сломаться, —
еще пожить, еще пожить.
Он вспомнил о Небесном хлебе,
покрытый теплой пеленой,
он нужен Господу на небе
такой больной, такой больной.
Приди, душа, скорее к Богу,
к другому берегу реки,
прости всех сирых и убогих
за все грехи, за все грехи.
Приди душа, не испугайся,
страшней лишь будет Страшный Суд,
младенцем искренним покайся,
отвергнув студ, греховный студ.
Прими, Господь, мужские слезы,
он плакать учится опять,
ведь на земле стоят морозы,
как сорок лет тому назад.
Кому Господь венец наденет,
целует образ, крест кладет.
Среди людей стоит младенец,
спасенья ждет, спасенья ждет.