Он всегда любил несмышлёных птиц,
что ночами падали из гнезда;
а она ломала размах крыла
о мирок, придуманный из крупиц
двух убийц.
Оперенье рваное душу жгло,
отражаясь в дымке бездонных глаз.
Он ее скрывал, чтоб не напоказ.
То лечил отчаянно, то грешно.
Не прошло.
В кулаке зажатом блестит перо.
У свободы птичьей полет не прост:
окольцован воздух, где ветер - холст
для блужданий лапок под колпаком.
В горле ком.