После бассейна на голове чёрт-те что.
Наворачиваю себе из шарфа тюрбан наподобие тех, что носят африканские женщины, – оказывается, мне идёт.
Девять утра, солнце и ветер.
Спускаюсь в ресторан.
Симпатичный мужчина в возрасте "за..." в белом колпаке и тужурке готовит омлет на раскалённом стальном листе.
Глазом профессионала он окидывает меня с ног до головы и одобрительно произносит: "Бокер тов, гуд монинь, сава!" – отвечаю ему тем же.
Мы немного кокетничаем, пока дозревает омлет.
Сажусь у окна, завтракаю, смотрю, как пальмы кланяются морю, – мысленно делаю то же.
Тёмная тень облака на горе – будто вход в тайную пещеру, полную сокровищ, или даже в другой мир.
Лё, тода, мне и в этом хорошо.
Море цвета неба – молочно-голубое утром, пронзительно лазурное днём, розовое вечером.
Вхожу в воду, ступаю по мелкой крупке, похожей на неразмешанный сахар на дне чашки.
Море мягко обнимает мои щиколотки, потом колени, потом всю меня целиком, покачивает, поглаживает, бережно укутывает блестящим прозрачным атласом.
Вокруг скачет стайка солнечных зайчиков.
Я смеюсь.
Пальмы облиты ослепительной солнечной глазурью.
Мимо пролетает эскадрилья стрекоз.
Белый купальный халат, подвешенный на крюк, машет на ветру рукавами, как крыльями, – мой пляжный ангел.
Усаживаюсь на веранде, сегодня у меня здесь свидание – последнее перед отъездом.
Приходит закат, мы долго смотрим друг на друга и молчим – ну о чём тут говорить?..
Потом он уходит, а я заказываю кофе.
Кофе приносит милая официанточка Ади – с двойной порцией горячего молока, она сразу запомнила, умница.
Ади смугла и так широко улыбается, что вместо «бэвакаша» у неё получается «бэвакася».
Мы беседуем на смеси английского и иврита, я дарю ей на память маленькую расписную лошадку – фром Раша им аава.
Вот и закончился последний день в раю.
Жаль, что тебя опять со мной не было, и ты видишь всё это только моими глазами…
Но я знаю: однажды, однажды!..