Мерного стаканчика лично мне оказалось мало.
Просто у каждого разная мера добра и зла.
В детстве нас научили заканчивать еще до начала
все сколько-нибудь общественно значимые дела.
Что там ваше Бароло или, допустим, Брунелло ди Монтальчино.
Мы пили тогда "портвейн", какого нет ни в Португалии, ни в Крыму.
И из шалаша кожзама некий потрепанный и усатый мужчина
рассказывал нам обо всем, с чем на свете никак не жилось ему;
и немного про светлое прошлое, которого мы не увидим,
а увидеть его нельзя, потому что - ну, так уж был выставлен свет -
если смотришь назад, на заплеванной лавке сидя,
то невольно цепляешься взглядом за глубокий неровный след
из вчера в сегодня, а все остальное - в дымке,
в позолоте воспоминаний, в тумане чужого "я";
и гораздо правдивее грязь на его ботинках,
чем его глаза, слова, обломки его копья
или копий. Он даже не рассмотрел тех мельниц,
что на стЕнах и на руках чеканят "один, два, три"
и невольно стирают в прах таких вот бездельников или бездельниц,
с упоеньем жующих плоды своего "внутри"
напоказ, на бис, и переводя дыханье
лишь затем, чтобы, новым словам добавляя идейный вес,
опрокинуть стаканов двенадцать какой-нибудь жуткой дряни,
а потом ругать хоть правительство, хоть, допустим, РАО ЕЭС -
все равно. После этого сиротливо
одному по знакомым до рвоты улицам поплестись
и в ларьке возле дома со скорбным лицом купить себе пива,
и шагать по лужам - как будто бы вброд через реку Стикс.
Нам-то плавать поглубже. "Налейте еще портвейна" -
сто одиннадцать бонусных баллов - надбавка к числу сатаны.
Сколько вас непутевых таких по земле рассеяно -
столько нас расплескалось по паркам родной страны...