Это будет внезапно, как сход лавины.
Это будет болезненно, даже слишком.
Он уйдет, когда ты на него не злишься,
когда склеить пытаешься половины
двух сердец изолентой
(жаль, скотч закончен -
впрочем, он не поможет тебе нисколько).
Он растает, а ты соберешь осколки.
И, прорвавшись наружу, начнутся ночи,
фиолетово-влажные, как волокна
мертвой плоти, лежащей ничком в прихожей.
Эти ночи, они на тебя похожи,
просто ты признавать не хотела.
Окна,
двери, стены - в бетонной коробке душно,
ни лежать, ни сидеть ты уже не в силах.
Только всё это, девочка, выносимо -
потому что ты, милая, не бездушна,
потому что крылата в своей потере -
ты сумеешь протиснуться к солнцу птицей,
лишь бы заново в ночи не возвратиться,
лишь бы в тесной прихожей не выть под дверью,
искупав в фиолетовом руки-пальцы.
Боль кончается так же, как всё другое.
Все когда-нибудь, детка, от нас уходят,
и не факт, что гораздо больней - остаться.
***
Это будет внезапно, как дождь средь стужи -
боль отпустит, и ночь, словно лед, растает.
Крылья, девочка, в горестях вырастают -
и уже он не нужен тебе.
Не нужен
антураж, чтоб кому-то казаться краше -
сердце склеено, только потерян ключик.
Все уходят когда-то.
Но самый лучший,
он уйдет, чтоб остаться.
Вот это -
страшно.