Скажи, говорят ли тебе о чём-нибудь
лопнувшие
капилляры
и лазурно
исполосованные запястья?
Я русла
сосудов душила-
сдавливала, дабы
гемоглобиново
не разносила боль
по всему организму, но со скоростью
пульса у тахикардика
или марксизма-дефис-ленинизма
распространялась, впридачу
с неугасаемой верой в утопии. Опий
чистейший – предплечья твои,
обезболивающее с побочным
эффектом: возникновением
наркозависимости –
в ока мгновение.
Диагноз: открытый
перелом слога и
черепно-мозговая у рифмы. Рота
хирургов-наркологов бродит
за мной по пятам, подпаивая
нашатырём, а я
всё никак не очнусь, не выйду из полуобморочного
(полусухое, сладкое). Смотришь –
будто бы шпильки под кожу пускаешь – с ловкостью
палача, крошащего
кости-суставы-жилы в месиво стихотворное.
Кроветворные
органы, к счастью, неглубоко задеты, и артерия бодрствующая
(ибо ни капли не сонная) пульсирует нервно, точно
нагайкой по шее
хлещет:
«В груди твоей – жёрнов-жёрнов!
Люби! Пиши! Перемалывай
зёрна-минуты в мУку-мукУ графитовую,
пока рёбра не стёрла, не вывернула! –
лёгкие – наизнанку!»
Строки смыкаются над головой, как вода
над упавшим камнем утопленником – а ты –
мимо! – на расстоянии
вытянутой –
проходишь! – Стой!!!
(Имя, как заклинание – в челюсти мелкой дробью)
Периферическая
сходит с ума, исцеловывая
остриями
зрачков твою
кожу.
«Не уходи!» – плачущей
диафрагмы просьба! – Точно
холодную
руку ко лбу лихорадочному прикладываешь:
«Больна. Озноб.» – с градусника
безучастием. Нет, доктор! – Вы ошиблись в диагнозе! –
Жар! – Вольфрамовыми
раскалёнными нитями – сухожилия! По беспросветно
суженным – гипертонической
очередью – кровь!
(Черепно-мозговая у рифмы, слово запамятовала)
Доктор! Гиппократовой заклинаю –
не уходите! Не оставляйте меня белой простыни и капельнице циферблата! (Сжатый
воздух – отбойным
в висках молотом) Доктор! –
в белый рукав халата
вцепившись
пальцами: я же…
Эпилептической! судорогой – с заглатыванием
крика
собственного (нота
бене: чревата асфикцией) – по причине
выпадения
лица Вашего из – слепоты – поля! –
Перечеркнусь!!! –
карандашом, в исступлении
смирительную, бумажную – изорву! – повторяя
шагов твоих
отзвуки..
Ты подпишешься – ямочками на щеках
в моей медицинской карточке:
«Диагноз: форменный
абстинентный синдром. В просторечии – ломка.»
Кромка льда под стопами,
пылающими от холода, тает. –
Не надо! Ладонь
не протягивай – ибо скальпелем –
между рёбер – такое рукопожатие. Я же знаю –
не более,
чем вмешательство
хирургическое – медика, клятву давшего.
Заживо – похоронят,
камнем могильным лягут – рифмы –
и вы-копают! – Чтобы заново
ра-до-ва-лась-дышала – звуком твоего голоса.
Лучиком-лучиком солнечным –
по миокарду – твои улыбки.
Пальцы ломаю-выкручиваю,
выкуриваю
с дюжину чёртову
грифелей-стержней,
заснеженные страницы блокнота вспахиваю;
сердце (колотится!)
в точку опоры выведу
(троеперстием – в переносицу!) – и сверну! –
только не Землю, а шею, на икону в дверном
окладе оборачиваясь.
Каплями щёлочи в щели просачивается
межрёберная невралгия. – Записывайте! Прочерки
заполняйте, дабы
ни единая не пустовала
пядь!..
Доктор! Тромб – ото-рвался, по вспять
венам повернутым – лестницам
с перекрученными ступенями
скачет! – Режьте! Вспарывайте! – без наркоза!
«Диагноз: депрессивно-
маниакальный психоз.
Весеннее обострение.»
Постскриптум
(поправка к кодексу).
Показания: Петь. До разрыва лёгких.
Сентябрь 2013