Утро как утро. Ничего не предвещало никаких особенных потрясений.
Я проснулась. Ко мне подошла моя опекунша Янка Пузневска, просмотрела мою одежду, заправила постель, потом пристально взглянула не меня, приложила свою ладонь к моему лбу, схватила за руку, и мы стали спускаться по винтовой лестнице, ведущей к рабочей комнате, примыкающей к комнате пани кировнички. Она постучала в ее дверь, дверь открыла хозяйка. Янка о чем-то переговорила с ней, и та громко сказала: "Срочно в изолятор" (комнату для заболевших). Пришла Ирка - девочка полька, которая ухаживала за больными, уложила меня в постель и ушла. Через несколько минут вошла пани кировничка, потрогала мою шею, провела рукой по подбородку и за ушами, поставила градусник, посмотрела на его показания, проверила мои гланды и быстро вышла. Уже к полудню у меня зашумело в ушах, покраснело лицо и появился второй подбородок: мне стало совсем плохо. Я задремала и не слышала, как появились возле моей постели две женщины. Приоткрыв глаза я увидела первую. Это была монахиня. Видимо не из простых. В черной муаровой одежде, на поясе которой выделялась золотая цепочка от карманных часов. Волосы были спрятаны под черным платком, поверх которого был надет белый корвет с острыми углами.
Но лицо! Бело-розовое, на котором выделялись глаза - бездонная синева, окаймленная темными длинными ресницами, красивые белые руки, с тонкими, очень ухоженными пальцами, - красавица! Но почему, же монахиня?
Наверное, у каждого своя судьба.
Высокая стройная, с царственной осанкой она лечила меня,спасая раздутую красную ногу пенициллином, лекарством, которое изобрели только в конце тридцатых годов. Где только доставала она его, ведь еще шла война, и оно очень нужно было раненым.
И именно она, монахиня, открыла для меня "пленительную сладость" стихов В.А. Жуковского. Прочитав балладу "Светлана", закончив чтение словами поэта: "Будь вся жизнь ее светла,... милая Светлана", тем самым предопределив в дальнейшем мою судьбу.
А рядом с ней стояла пани кировничка (руководительница). Невысокая, располневшая, в ботинках, которые шнуровались почти до колен, в сатиновом халате и с перочинным ножиком с перламутровой ручкой. Попробуй, сделай ошибку в тетради - ножик тут как тут и ошибки как не бывало.
Иногда она была строгой, раздражительной, как говорится не в духе. Тогда могла своей белой пухлой ручкой ударить по лицу старшую девочку, которое не выполняла порученное дело. Но когда то кто-то заболевал, всегда была рядом: улыбалась, гладила больное место, где то доставала лекарства и была счастлива, когда ты начинала выздоравливать. Выводила тебя из изолятора за руку и представляла собравшимся девочкам, словно нового члена большой семьи: "А вот и мы пришли".
Подойдя поближе ко мне, они по очереди прикасались к моему горячему лбу, к вдруг возникшему двойному подбородку и сделали вывод: паратит (в народе свинка). После процедур я крепко уснула. Проснулась от страшного грохота, воя орудий и стрельбы, от которой можно было оглохнуть: все тряслось, дребежало, грохотало. Первое, что пришло в голову: "Неужели вернулась война?"
Я осторожно приоткрыла дверь, которая вела в спальню девочек, и увидела, что все стоят на коленях, опершись на кровать, и неистово молятся. Между кроватями снуёт воспитательница, пани Леда, приговаривая: "Молитесь дети, молитесь, чтобы эта война навсегда исчезла из нашей жизни". Что было дальше не помню.
Проснулась от ощущения тепла: по моему лицу блуждал солнечный зайчик, потом медленно сползал на пол, на стену и снова на мое лицо. Грохота и шума как будто и не было - стояла тишина. Я медленно поднялась с постели, подошла к балконной двери и удивилась: на балконе развеваясь, трепетал красный флаг. Я обрадовалась, поняв - конец войне. И яркое солнце, и трепещущийся на весеннем ветерке красный флаг, и тишина - создавало праздничное настроение. Вдруг эту тишину нарушили детские крики: "По-бе-да! Уроки отменили! По-бе-да-а-а!"
Уже не хотелось ни спать, ни есть. Забыла про болезнь, только посильнее прижалась лицом к стеклу, чтобы не пропустить ни минуты радости. Постепенно на улицу выходили люди, сливаясь с другими, образуя толпу. Незнакомые друг другу они обнимались, целовались, дарили цветы, срывая их с клубы. По-бе-да!
Так хотелось выбежать на улицу, слиться с ликующей толпой и разделить с ними радость Победы.
Победа! Очень дорого она досталась советским людям.
В праздничные дни я вспоминаю то время, когда нас, детей брали на похороны нести венки, портреты, сопровождая гробы с погибшими, и были свидетелями, когда их хоронили прямо в городском парке возле речки Горожанки или возле стены института сельского хозяйства, где в то время располагался госпиталь. На каждой могиле ставили обелески, помещали фотографии. Я часто посещала эти захоронения: вот на меня смотрит совсем мальчик, погиб, а ему только - 19. А вот боец постарше, умер от ран. А вот девушка, Ольга Соломова, улыбается, секретарь подпольного райкома комсомола, Герой Советского Союза. Ее именем названа улица в городе, а с ее сестрой Ларисой, я училась в одной группе в педучилище. А рядом с ней могила тоже Героя Советского Союза и тоже Ольги, только Самфировой, летчицы из полка Марины Гризодубовой. Молодая, с необыкновенными красивым лицом, на гимнастерке Звезда Героя и множество других наград. Её увековечили в бронзе, памятник находится в городском историко-археологическом музее.
Нет сейчас в парке этих могил. Останки воинов покоятся в братской могиле, над которой возвышается памятник павшим солдатам, освободителям города, на нем золотыми буквами высечены их имена.
Шло время. мы подружились с воинами-танкистами, которые каждый год в день 9 мая приглашали нас в воинскую часть, усаживали за наскоро сколоченный стол на поляне, угощали вкусными солдатским обедом, а потом пригласив в казарму дарили подарки. До сих пор я вспоминаю ту маленькую вышитую диванную подушечку, подаренную бойцом, которая, мне казалось, хранила тепло родного дома. Мы поддерживали тесную связь с той частью воинов, которые служили в Германии. Благодаря им у нас был концертный рояль, набор струнных музыкальных инструментов, а в детской группе плющевые мишки и куклы. В школу мы ходили в форме, которой завидовали городские жители.
Спасибо им воинам, в душе которых война не убила чувство доброты и любви к людям
Много лет спустя, отдыхая в Прибалтике и на Украине, я была свидетелм, как жители отмечали дни освобождения города от фашистких оккупантов: несли гирлянды славы к могилам погибших, которые освобождали их города. Воинские кладбища были ухожены, убраны свежими цветами, на них горели поминальные свечи, огонь которых освещал слова благодарности, высеченные на памятниках, и тихо хвучала музыка духовного оркестра. Люди стояли скорбно склонив головы.Более светлого, более торжественного и более грустного праздника я не припомню.
А теперь спустя несколько лет, как все изменилось: враги стали друзьями, друзья врагами. Обидно!
А очень хочется вспоминая то утро Победы и тех, кто подарил тебе счастье просыпаться от майского тепла, чтобы будил тебя солнечный зайчик, пробегая по твоему лицу, и чтобы каждое утро ты мог воскликнуть: "Какое счатье жить!"