По турнепсу и по брюкве шёл я, за ногу нога, дождик шёл, намокли брюки, а ширинка – ни фига, потому что я лелею, от простуды берегу то, что предъявить не смею нежным дамам на бегу. Можно где-нибудь в палатке, на отшибе от людей после поцелуев сладких, но не здесь же в борозде с независимой морковкой, луком в жёлтой чешуе и с клещом наизготовку – носом рыть дезабилье!
В общем, шёл я огородом по редиске и ботве, нёс внутри себя зародыш не в мозгах, не в голове, не в груди, гораздо ниже, не в урчащем животе, не по городу Парижу и не по Алма-Ате. Нёс и нёс, пока не встретил девушку своей мечты (нет, не Золушку в карете!) и увёл её в кусты возле поля золотого то ль пшеницы, то ли ржи, и влюбился с полуслова, ласково сказав: лежи!
Вот такие вот арбузы, вот такие огурцы, я избавился от груза, словно пчёлка от пыльцы, дева приняла зародыш, округлилась животом, стану я папашей вроде, вот такой вот вальс-бостон! Вот такой вот хрен в окрошке! Скоро в поле под дождём будет девушкам подножки ставить сын мой, агроном.
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»