пока клаксоны в пробках дотягивают скерцо,
и мама спрашивает: "А почему не вдвоем?"
в прозрачной луже расстрелянным снегирем
валяется мое сердце.
дворник сметет его утром в кучу с окурками,
обертками, ветками к концу аллеи.
ты больше не будешь просить меня застегнуть куртку,
потому что плевать, если я заболею.
и вообще на всё плевать.
в грязно-сугробьей весенней гуще
алым пятном валяется птичье тельце.
знаешь, у всех стихов моих другой отец, но
он ничем тебя
не лучше.
это внутри лежит неграненым кристаллом.
мама спросит: "Вы что, поссорились что ли?"
и я не знаю, как ей рассказать, что тебя не стало,
и вообще стоит ли.
скажет: "Выдохни, съежься и больше не жалуйся".
синяки на коленях опять разольются гжелью.
мы не встретим рассвет в одной постели уже,
но не стреляй
в снегирей, пожалуйста.