Вошёл во вкус лирический герой:
мир разделил на первый и второй
и, первый взяв, вторую половину
небрежно отодвинул в забытьё.
А после возмущается чудак,
что в мире всё не эдак и не так,
что автор, обнаглев, как лоха кинул,
а ангелы — не ангелы — ворьё.
И сердце у героя — на разрыв,
не гаснут инквизиции костры,
а в сердце — не душа — мешочек с пеплом,
который в грудь по-прежнему стучит.
А вспомнить бы про то, что мир един,
соединить его из половин,
и в единеньи тёмного со светлым
увидеть Бога в пламени свечи.