Каждый слышит своё, каждый меряет мир по себе,
и высОты, и звук каждый носит в себе камертоном
и порою хрипит, задыхаясь в подкожной борьбе
между тоном своим и чужим – полутоном и стоном…
Каждый слушает жизнь – как ребёнок, не знающий нот:
то нескладно, то в такт попадая куплет за куплетом.
И не хочется знать, что однажды она отпоёт, –
и не надо об этом. Не надо, не надо об этом.
Впечатления слов сочиняют судьбы акростих,
но мелодии душ никогда не поместятся в слово:
без надежды понять мы пытаемся слышать других,
но, услышав себя, мы, быть может, услышим другого.