. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . "...Разница лишь в ощущении благоговейном —
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Кто-то вкушает келейно «бутылочку Клейна»,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Кто-то стаканом портвейна доволен вполне.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Правду ли я говорю, утверждая, что лгу?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Глупый ответит, а умный подумает: «Боже!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Это тот камень, который ты сдвинуть не можешь!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Так и умрешь в заколдованном этом кругу!..."
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . И.В. Царёв. "Глоток вина из бутылки Клейна".
Хотел я зреть, а по-другому - спеть,
Весомой песней на ветвях Отчизны.
Мечтал прозреть и громко в хоре спеть
Лучистый гимн без горькой укоризны.
Во мне росло, помимо тёплых слов,
В щемящем дне хранилище печали,
Росло и зло под рёв тупых ослов,
Когда они беду со мной венчали.
Как тот паук, я плёл рутину мук
Из ленты лет, запутанных в пространстве,
В котором звук от судороги мух
Зудел мольбой при солнечном убранстве.
Как будто жил, тянул мечту из жил,
Ходил волной ветров над спелой рожью,
В шипах ожин барахтался во лжи,
Пытаясь вникнуть в заповеди Божьи.
Как мир хорош! Взгляни со всех сторон,
Со всех пещер и магий подземелий:
Под грай ворон и марши похорон
Тебя судьба с костями перемелет.
Как свет пригож, где правит блат и грош,
Смотри со всех крестов у поднебесья:
Под сотни кож заходит пули брошь,
И вот вам кровь, как орден силы бесьей.
Не тьма по мне за грудой тех камней,
Где пьёт Сизиф свой пот и слёзы лижет,
А сила вне сомнений чёрных дней,
Весна её на ветки почкой нижет.
Не мне молчать. У правого плеча
Протенькал ангел трелью соловьиной:
Зажглась свеча и тёплая моча
Весёлым воском выкрасила вина.
Одним - стакан, другим по сто токкат,
Налитых днём с огнём в бутылку Клейна.
А мне стога у гари эстакад -
Ищи слова в них горько и елейно.
У дна реки свою тоску реки,
Дугою губ замаливая беды,
И береги, насмешкам вопреки,
Огни любви, что радостью воспеты.
И я осип, вопя, что было сил,
По детским снам летя с велосипедом.
Слова «спаси!» на хрустнувшей оси
Моей Земли - то шёпотом пропеты.
То был тупик, оазис новых спиц,
Согнул он обод странствия восьмёркой.
Под гул тупиц и клёкот мёртвых птиц
Гуляла вечность по заветам смёткой.
Корабль орал и бредил до утра:
Он к пирсу речи раной был причален.
Где тот аврал на зорьке под «ура!»,
Птенцы который в голоде кричали?
Настанет миг и скажут мне – аминь,
Накроют сердце радугой молитвы,
Её кармин уйдёт щепой в камин,
По острой грани на словесной бритве.
Я был распят. Бежало время вспять,
Крутился вихрь по мёбиусной трассе,
От голых пят отталкивая пядь
Родной земли, где каждый гвоздь прекрасен.
2014.