Рогоза не растет на святой земле.
Привлекает ее лишь болота гниль.
В эту ночь он опять приходил ко мне
И опять о печалях своих твердил.
Он твердил, что готов обрести причал
И расставить по полкам своих чертей.
Он кричал, задыхался и вновь кричал.
В моем доме ночуя, он был ничей.
Он дарил мне букеты из рогозы,
Презирая азалий тщеславный род.
До крови зажимая клыком язык,
Он твердил, задыхаясь, что все пройдет.
А потом засыпал, прижимаясь лбом
К еле теплой печи. И ресниц крыла
Под стрекочущим, еле живым огнем
Чуть дрожали, как старая рогоза.
Я смотрела, как тает его печаль.
И, казалось, я будто смогла помочь
Обрести ему смысл и найти причал...
А потом он опять убирался прочь.
Он был вором, убийцей и подлецом,
Осужденным навеки блуждать впотьмах.
Только что-то скрывало его лицо,
И раскаянье тлело в стальных глазах.
Я лечила ранения рогозой
После стрел правосудия в животе.
Я хотела отправить его домой,
А потом осознала, что он ничей.
"Почему ты верна остаешься мне?" —
Поутру он однажды меня спросил.
"Рогоза не растет на святой земле.
Привлекает ее лишь болота гниль".