Сижу я не включая свет
и сумерки встречаю,
и думаю, что смерти нет,
как дна у чашки с чаем,
и вся дневная копотня,
ловушки и препоны –
всё просто повод для меня
смотреть в проём оконный,
где собирается гроза,
где липа жмётся к раме,
и спит фантазий бирюза
в разворошенном хламе.
Так с темнотой растет мой храм:
диван, компьютер, телик,
и божество теперь я сам —
застрявший в этом теле.