Он выходит из дома. Машина к подъезду.
Над высотками только зажглись облака.
Он довозит до дома чужую невесту,
На прощанье по попе пройдётся рука.
А вдали, где сверкают над небом вершины,
Где сибирских лесов загорается тень,
Где во мраке ещё погибают долины,
Для Лисы наступает решающий день.
Ты невеста ушла. "Что ж, теперь на работу!"
Посмотрел на часы, не спеша закурил,
Слабо вспомнил с той юбкой в отеле субботу.
Улыбнулся. Нахмурился. Снова запил.
Встало солнце. Лиса повернулась плечами
К его тёплым лучам и исчезла в кустах.
Истощилась за ночь мутно-вещими снами,
Что как пепел осели на рыжих хвостах.
Вертит задом опять его новая краля.
Пацаны рядом тоже её бы не прочь...
Он уже и не видит: в прокуренном зале
К нему тихо крадётся зловещая ночь.
В тёмном логове жуть: запах трав и обмана.
А Лиса что-то шепчет и имя твердит.
И заметно лицо на вершине кургана:
Этой ночью, чьё имя, тот будет убит.
Его слух уловил чей-то голос из зала
Сквозь поток безобразного звука и шум.
Жадно виски какая-то стерва глотала.
Он вышел, но вечер был сух и угрюм.
Узкой щелочкой смотрят глаза в жижу крови.
Строгий взгляд ищет в волнах и жертву, и месть.
От ночного виденья нахмурились брови:
Она ждёт. Она ЖАЖДЕТ заклятье прочесть.
Он сидит в переполненном шмарами зале,
Но не смотрит уже, как колышется грудь.
Очертанья лица замелькали в бокале.
Он уехал к себе, он не может уснуть.
А внимательный взор уловил шевеленье:
Забурлило! Взбесилось! Час Рока настал!
Скинув пламенный хвост, не теряя мгновений,
В лунном мраке торжественно грянул оскал.
Быстро выключил свет и закрыл дверь балкона,
Сел на край. Голова начинает кипеть.
Он не слышал болезненно-пьяного стона:
"Успокойся, дурак! Уже три... Надо лечь!"
На открытом пространстве две тени мелькали.
Тени слились в одну. Не поверил глазам,
Не поверил, ведь мёртвые не оживают.
Перед ним во всём блеске стояла Лиса.
А в руке у Неё заблистал хладнокровно
И спокойно разрезал кричащую плоть
Безупречный кинжал. "Удаляюсь покорно!
Я у Вас, как и в прошлом, непрошеный гость..."
23.01.14.