Я растоптал коралловые бусы,
Когда узнал, что ты ушла с другим…
Взыграло ретивое*, а не музы,
Рвала душа всех матом преблагим!
Светило Солнце – света я не видел,
Был праздник – я его не замечал…
И только конь мой в стойле бил копытом,
Отчаянно меня куда-то звал!...
Понёс карьером* конь степью умытой,
Дон-батюшка раскинул берега,
Где вешняя вода полнилась рыбьим житом,*
Собрав с полей последние снега!…
Я ощутил себя наездником Вселенной,
Который может отпускать грехи,
Жить беспокойно в этом мире тленном,
Писать в журналы славные стихи...
Собрались бусы, попранные в гневе,
Открылась снова для любви душа…
И только конь мой, загнанный, весь в пене,
Лежал в степи, нисколько не дыша…
*РетивОе, Нар.-поэт. Сердце;
*Карьер [франц. carri;re], самый быстрый аллюр, ускоренный галоп;
*Жито, всякий хлеб в зерне, не смолотый. "Тут всякого жита по лопате", — говорится в пословице. Кроме того, житом называют на Дону, в Малой и Новой России — рожь.
Рыболовство – одно из древнейших занятий донских казаков, им стали заниматься гораздо раньше, чем хлебопашеством. В дальних походах сушеная и вяленая рыба для казаков часто была основной пищей.
Весной в Дон на нерест заходит шемая (царская рыба), сельдь, рыбец и другие донские рыбные красоты. Раньше во время весеннего половодья, когда рыбы в Дону было гораздо больше, чем сегодня, а прибрежные донские станицы заливало, сети забрасывали прямо с крыльца куреня.