Крылья папоротника над головой.
Змея, уползающая вверх по склону,
С шелестом вбуравливается в траву.
Ехидна, почесавшись задней лапкой,
Одетой в кожанную перчатку,
Уставилась на меня пугливо-пуговичным,
Совсем не ехидным взглядом.
Австралия,
Таинственная негостеприимная земля!
Не знаю я
Здесь берега, где б не разбилось в щепки корабля.
На полосе береговой и нынче сможешь ты легко
Найти следы крушений прошлых лет.
Им счёта нет,
Как счёта нет несбывшимся надеждам на всё то,
О чём мечтал
В своей чахотке Старый Свет.
Воздух - эвкалиптовый настой.
Стволы эвкалиптов – органные трубы,
Которым вдруг надоело стоять,
Тесно прижавшись друг к другу,
И они разошлись в стороны,
Да так и замерли,
Питаясь высокими раздумьями.
А в Мельбурне
На ипподроме Флемингтон размыт дождями трек.
Но снова мне
Привидится в лучах прожекторов летящий снег.
И снова грязь из-под копыт летит, как от взрывной волны
Тому, кто позади меня, в лицо.
И верит мне
Двухлетка вороной, входя в вираж перед прямой,
Сшивая дробью
Трека рваное кольцо.
Озеро, рождающее туман, не спешит с ним расстаться.
Тени застыли на воде, словно на зеленоватом льду.
Вода в озере такая же лёгкая, как и воздух над ним.
Выхожу из воды в рассветный туман и замечаю –
Там, где только что плавал я, уже бултыхается утконос.
Ну здравствуй, То – Не Знаю Что,
Оказывается, ты и вправду существуешь!