Уж не тыща ль картавых ворон
на ветле возле старого зданья
собиралась с различных сторон
на воронье своё заседанье?
Гомонили упорно и зло,
от волненья слегка подлетали.
Словно что-то их изнутри жгло,
люто каркали и гоготали.
А потом загалдели... снялись…
Знать, решил что-то чёрный их кворум.
Долго выли, гнусавили хором...
И очистили синюю высь.1