зима поэзии
публикация номер 4103
Ольга Лафуткина
Золотой
Я больше не слышу музыку, мой архонт, я больше не различаю твоих фонем. Герой погибает, но остаётся хор. Спасибо тебе за этот прекрасный холм и право сидеть на выбеленной стене. Пространство сцарапано с цепи твоих времён. Кривая везёт Нигдеполис под уклон. Меня не учили ловить на предмет. Меня научили вмёрзнуть в прозрачный лёд и снить свои тексты миру через стекло, стараясь держать в руках: не гнать, не ныть, с размаху не бить под дых, не пускать кровей... Я знаю, что преспектива искажена. Я вижу, как нежно снег пеленает сны, чтоб легче дышалось всем в тишине твоей, когда она распадается на узлы скукоженных ритмов, выщербленных ладов, когда я схожу с мелодии, как с иглы... И тихому снегу - тихой печалью плыть, ответом твоим ложась на мою ладонь. Я больше не слышу музыку, и держать твоей тишины расплавленный золотой - смертельная доза мне, проводящей ток,
безвременно нагулявшейся по ножам
и досыта наигравшейся с темнотой.
2017
***
Да, есть наверное, поэты, Нигдеполис не ведающие;
Но мы, его подданые, можем писать по воздуху вещее;
Конечно, не прикасаясь к стеклу окна, писать стихов скрижали
по белокаменному летящему по ветру мраморного снега стрижами -
волшебное состояние полёта; ты думаешь - ты в комнате тепла -
нет, тебя нет, ты обратно в Нигдеполисе, его бесцветных парках,
слоняешься среди астр снежинок, ищешь вечность среди подарков,
весны надеешься подснежники найти в осколках ледяного прозрачного стекла.
27 декабря 2018 года примерно 06:17
***
бонус:
+++
Дело вот в чём:
ты шляпу надела
мужскую
и стала нелепа
прелестна.
Обернулась в пол-оборота
и на меня поглядела.
Но я был железным
и хмуро смотрел на часы.
На нас смотрела Европа
с киноэкрана.
Часы на руке заскрипели,
как дверные ржавые петли,
щёлкнули циферблатом,
и четыре кукушки на тонких пружинках
взлетели:
«ку-ку» восемь раз.
Ах, героиня романа!
Мы опять опоздали…
За окном летели снежинки,
и мы целовались.
+++