Сидел скукожившись,
производил дыхание
из мозга в мозг
искусственное
литературным памятникам прошлым.
И ни хрена не оживлялись,
тупо шелестели листами.
Он сам всё становился
прозрачней от листаний,
но высветилась мысль,
он встал и вышел на авось.
Потом отчалил
от всех литературных проз, стихометаний,
в латунный бил он таз,
шаманил и визжал, и оголил свой торс,
и в транс ввёл полдеревни,
в которой взрос,
где стал таким, как стал -
великим и нетривиальным,
свихнувшимся и рьяным.
Пел шальные песни
из букв торчащих врозь
и, спившись, помер. А деревня
его чтит за вопрос,
что задал он однажды начальнику ГАИ -
"Где наше счастье, пёс?"