Цвёл юноша вечор... катилось лето
надводным поло радуг и мячей
по небу-небу да по ряби ветренной, речной...
и было сладко на песке – мурашками -
и нэповской халвою таять,
сочиться рассеянным взглядом
из-под набегающей чёлки.
Торопливо сорвать с себя бобочку,
отжимающую под мышками
мускус электрических мышц,
а кепи закинуть в облака
сверхновым
аэродинамическим броском –
пасом новому поколению,
младому, незнакомому...
провозившись
с лязгающим
сцеплением
кожаного поезда,
выпрыгнуть из шкурки и,
как есть, оголтело рвануть
навстречу жизни,
что и сама сбежала к тебе на встречу
через умытое окошко твоей мечты,
через заборчик отрочества
в те дикие сады,
где любится до рези, до оскомины,
где круглые глаза вопрошают: «Это –рай?
По-моему, он где-то ещё...»
Пой, ласточка, пой,
стриги цветастую материю лета,
луговые туманы пустив на кружева
или тёплую молочную пену,
строчи наряд
на зингеровской машинке:
... ... ...... ...
эти звуки - лишь торопливость пионерских маршей,
и веку далеко ещё до совершеннолетия,
до своих тридцати семи,
и то, что впереди,
нужно только отдать, отдать
... ... ..... ...