Если сядешь писать про дорогу и поезд,
Зазвучат Макаревич, БГ и т. д.
И в какой часовой ты не въехал бы пояс,
Всё равно точит мысль: а окажешься где?
Так и тянет смотреть в запотевшие окна
На бегущие мимо дома и огни,
И конечно взгрустнётся: судьба - безысходна,
И тук-тук означает - минуты и дни.
Здесь нельзя обойти и метафор про ложку,
Поезд мчится, а ложка дрожит в стакан`е...
Машинист - аки бог, да и все мы немножко,
Ну не боги, а так - иногда на коне -
На железном, в огне или просто на полке,
Но судьба пассажира - сиди и жужжи.
Как та ложка в стакане - никак не умолкнет,
Ничего не поделать. Такая вот жизнь!
Только в этой знакомой привычной картине
Проводник тоже бог - чай, регламент, бельё.
И куда ни посмотришь - картина-рутина,
Но ведь кто-то создал её и создаёт.
(Пока кто-то другой креатив не внесёт)
Так что если есть выбор из многожеланий,
Я бы выбрала роль и судьбу проводниц.
И не только за те чаевые в кармане,
Не за то, что сказать можно пьяному - цыц!
Порулить, как начальник, на малом отрезке,
А потом намывать после всех туалет...
Не за это. За то, что есть довод и веский.
Ты, как будто бы в обществе. Будто бы - нет.
Это самое лучшее, если заботясь,
Сможешь быть ненавязчивой.
Сделав дела, проберёшься к себе,
И в купе, снявши боты,
Отдыхаешь... А что? Я бы точно смогла.
И тогда по-другому мне видятся окна,
И размытые эти огни за стеклом,
Так подумаешь - всё-то за окнами мокнет,
А ты в сухости, едешь-сидишь и не влом.
И неважно, что едем в одном направленье,
Направляет нас чья-то рука в колею...
Вот в соседнем купе загудели: "С рожденьем!"
Значит, ложки там нет и другое там пьют.
Ну и пусть...
А когда на застеленных полках
Гомонящие стихнут, наступит мой час.
Будет ночь, остановка в курортном посёлке,
Ветер с моря потянет, аж слёзы из глаз.
И сидела бы я, как на тёплом крылечке,
На железных ступеньках, на казённом тряпье,
И курила бы так, чтобы только колечки
Украшали мое житие-бытие.