Затаилась Мавка моя в траве-мураве,
восходящей к солнцу апрельскому.
Молчит.
Лишь изредка пронесется ветерком по тонким,
ещё не оперившимся веткам сада.
Ах, эти чудовые платьица!
Белым и розовым ажуром наполняют они
храм души моей...
Достану из ларца бабушкины серьги.
Жёлтые, как глаза кошки, цитрины
будут пускать солнечных зайчиков
(или пасхальных кроликов?)
по стенам старого дома.
Хорошо ли тебе, яхонтовая моя?
Молчит.
А в реке блесной сверкнёт узкое тельце уклейки,
да пару раз вздохнет волна,
коснувшись ног камышей.
Скоро май...
И маяться нам без сна.
До осени.