ДЕТИ ВОЙНЫ
Русская девочка Вика и еврейка Циля пронесли дружбу через всю жизнь.
Неожиданно Виктория Антоновна Прищепина, волей судьбы проживающая на севере, ныне уже прабабушка, получила из родного Харькова приглашение на встречу с одноклассниками. Через целую жизнь - сорок с лишним лет! Сердце, по ее словам, «выпрыгивало» из груди!
Не раздумывая, засобиралась в путь. Всю дорогу Викторию не покидало волнение от предстоящей встречи: кто сможет приехать? кто остался живой? А поезд, казалось, нарочно тащится едва-едва, будто специально давая Виктории время для размышлений и успокоения. Ну вот, дорога позади, и наконец-то путешественница ступила на родную сердцу землю! Она никогда с ней не расставалась - ни мысленно, ни душой и сердцем. (Кстати, Виктория - автор многочисленных публикаций о военном детстве в Харькове). Без происшествий добралась до места.
К сожалению, получилось собраться вместе немногим. Война, возраст, обстоятельства, болезни... Встретились школьные товарищи на квартире Цецилии Гольтман, лучшей школьной Викиной подруги. Рассматривали немногочисленные, чудом сохранившиеся и такие драгоценные фотографии, вещи, тетради и дневники. На удивление, прошлое очень живо всплывало в памяти. Этим престарелым людям было о чем вспомнить и что рассказать. Тогда-то и узнала Виктория всю правду непростой Цилиной судьбы.
«Мы ничего не понимали»
- Это случилось в 1938 году, глубокой осенью. Отец, тогда первый секретарь Донецкого ЦК ВКП (б) Украины, стал приходить домой грустный, совсем перестал улыбаться, радоваться мне и старшей сестре, играть с нами. Мать, обычно веселая и затейливая, тоже погрустнела, осунулась, - тихо среди ночи рассказывала подруге Циля, когда они уединились на кухне. – Я стала замечать, что мама иногда плачет. Куда-то начали пропадать знакомые. Родственники стали реже общаться с нами. Будто мы представляем какую-то опасность или чего-то натворили. Мы, дети, ничего не понимали, а взрослые помалкивали.
Отца забрали ночью. Маму увели через пару дней. Сестру спрятали у себя дальние родственники. Так я оказалась в семье дяди, у которого и своих-то детей была куча мала. Но он – золотой человек! - настаивал, чтобы я училась обязательно. И привел меня в школу, в наш класс, где мы с тобой и познакомились. Помнишь?
Вика никогда не забывала ту первую встречу.
Дочь «врагов народа»
- …Прозвенел звонок на урок. Мы, пятиклассники, рассыпались по партам. Открылась дверь, и… все ребята дружно и с нескрываемым любопытством уставились на новенькую. Классная руководительница заботливо держала девочку за руку. Другой рукой загадочная незнакомка прижимала к груди большущий, не по росту, кожаный портфель коричневого цвета и казалась смешной. Темноволосая, одетая в голубой матросский костюм и шапочку-испанку, она робко озиралась вокруг. Поэтому никто не засмеялся. Но громкий и властный голос учительницы привел всех в чувство: «Знакомьтесь: это Циля Гольтман. Я очень прошу вас не обижать её,помогать в учебе. У девочки нет ни мамы, ни папы - ей сейчас очень трудно».
Циля, при всей своей детской общительности, никогда не рассказывала, откуда ее привез в свою семью дядя, кем были ее родители. А мы, дети, и не расспрашивали. Понимали, что слово «сирота» обозначает горе. То были годы ежовщины, каждая семья боялась участи оказаться репрессированной. Но нам, детворе, взрослые внушали, что нельзя обижать дочь «врагов народа», - возвращалась мыслями в прошлое Виктория Антоновна. - Да и за что обижать? Нам нравилось играть с ней.
Так между русской девочкой Викой и еврейкой Цилей завязалась нерушимая дружба.
Из-за вынужденной, навязанной насильно разлуки с семьей Циля тяжело и надолго заболела. Учиться она не могла. Но забота и тепло близких и друзей потихоньку поднимали девочку на ноги. И хворь отступила. Только Циля заметила, что стала совсем плохо видеть. Но скрыла свой недуг, никому не сказала об этом, даже Вике.
- Я не могла добавлять семье хлопот, - продолжался долгожданный откровенный диалог на харьковской кухне. - Дядю из-за меня вызвали в ЦК, потребовали отказаться от дочери «врагов народа» и выгнать меня из дома. Но дядюшка на свой страх и риск не согласился вышвырнуть на улицу ребенка родного брата, как он говорил - "кровинушку". Тогда дядю исключили из партии как «пособника врагов народа». И одновременно уволили с работы. В семье начался голод. Ох, и туго же нам пришлось, дорогая моя подруженька! Ох, туго… Вспоминать-то и то страшно. Но кое-как, потихонечку выжили все. И надо отдать должное, ни разу в моей новой семье не упрекнули меня за то, что так жестоко из-за меня пострадали. Помню, тетя говорила, что их беда еще не беда по сравнению с горем нашей семьи. Низкий им за это поклон. За жизнь.
Родителей Цецилии Гольтман осудили по статье 38 как врагов народа без права переписки, и они исчезли. Будто и не жили люди на земле, которой служили верой и правдой. Циля воспитывалась у родственников до начала войны. Затем семья эвакуировалась в Казахстан. Там Циля закончила 7-й класс и начала работать швеей в артели. С Викой они потерялись.
После победы
Закончилась война. Циля вернулась в Харьков. Квартиру, в которой уже давно жили чужие люди, удалось выхлопотать. Казалось бы, жизнь начала налаживаться. Однако из-за пережитых стрессов Циля слепнет и получает инвалидность. С Божьей помощью и при поддержке добрых людей она умудряется зарабатывать себе на жизнь. И не перестает искать родителей и сестру.
После смерти Сталина, когда была объявлена амнистия многим заключенным, делала многочисленные запросы. И пришел-таки однажды обнадёживающий ответ, что родители Цили реабилитированы.
- Но к тому времени отец уже был расстрелян, а мать куда-то выслана, - с горечью рассказывала она подруге.- Однажды (шел 1955 год) я столкнулась на лестнице своего дома с изможденной старухой в оборванной одежде. И не узнала ее. После того как женщина запричитала: «Нашла! Жива! О, Бог мой, нашла!», - я упала в обморок и скатилась с лестницы. Нас обеих отхаживала «скорая».
Так Цецилия обрела мать. Они шли друг к другу целых 20 лет! А через два года Циля проводила самого дорогого человека в последний путь.
Не удалось ей найти старшую сестру – как в воду канула. Судьба развела с мужем. За что на одного человека выпало столько испытаний и утрат?
Счастье - трудное, выстраданное - все же улыбнулось Цецилии: у нее взрослый сын, внучка. Но… живет его семья в Израиле (как он писал в письмах к матери, на настоящей родине евреев). И мать, после долгих болезненных раздумий, в девяностые годы тоже покидает Россию. Ту родину, которая и осиротила, и вырастила ее. Российская земля отпустила дочь с миром. Но Циля Гольтман осталась в верном сердце русской подруги.
Виктория Антоновна бережно хранит потёртую чёрно-белую фотографию, с которой еврейская девочка в голубой матроске и шапочке-испанке улыбается ей из детства.