Время, я имя твоё с дымком
забываю, и от другого --
от домашнего, дорогого --
в горле ком,
потому тайком
плачу, стоя с ножом над луком,
но в руке занесённой нет
больше смерти. Останься звуком.
Подари свой зелёный свет,
трав прохладные галереи,
створки раковин земляных.
Май, а я тяжело болею,
пропадаю в мирах иных,
сплю в овраге лесном с камнями,
одуванчика млечный сок --
слёзы памяти между нами.
Время, весь твой сухой песок
пропустила я между пальцев
тусклой лентой. Песчинок путь
проследила, пылинок танцы
просмотрела. Теперь забудь
обо мне и оставь в покое,
не тревожь меня, дай зарок.
Я слежу за твоей рукою,
что-то пишущей между строк.
Насекомые букв лоснятся,
пожирают друг друга, льнут
к стержню жизни и к мёртвым пальцам,
между линий судьбы снуют.
Речь их -- шорох, ночные скрипы,
скрежет, лязганье, мерный стук.
Ставишь точку и слышишь всхлипы,
удивления долгий звук.
Поднесёшь рассмотреть поближе
и стряхнёшь в многолюдный лес.
Свет души -- ничего не вижу --
истончился и весь исчез.
Так и тайна дохнула пеплом,
опалила края письма.
Я увидела и ослепла.
Поняла и сошла с ума.