Мой поток бессознания падает каплями с крыш.
Протекает сквозь стены на кухню, в графин и кофейник.
Он хозяин молчания, это его понедельник.
Ты сидишь и молчишь.
Ты пьёшь кофе и снова молчишь.
Этот вторник - его, не надейся, что вторник вовне.
Вторник только меняет звучание старого крова.
Расцветает мажорной мелодией вишня в вине,
А кофейник, напротив, звучит тяжело и сурово.
Что за чушь ты несёшь? Впрочем, ты всё сидишь и молчишь.
И конечно, есть повод сидеть и молчать понемногу...
А ему, бессознанию, туш подавай или тишь -
Всё одно. Он летит и летит, заметая тревогу.
И среда - для него. Потому что в средине она.
А для нас, словно в сказке старинной - три корочки хлеба.
Ты, наверно, хотел бы спросить: "Но какого рожна?"
Только ты всё молчишь,
Только я всё глазею на небо.
Там, откуда должны же возникнуть сначала четверг,
А потом и суббота, и пятница... и остальное.
Я смотрю и смотрю, и покуда мой взор не померк,
Буду ждать "силой духа" и, стало быть, "волей стальною".
На заре мой поток бессознания - нет, не уйдёт -
Он вольётся в ручьи, все дороги закроет туманом,
Разыграется он, разлетится, к земле припадёт,
Напитает деревья кромешным своим бессознаном...
Я-то с ним уживусь, а тебе, видно, лучше уйти.
Я тебе непонятна - и он тебе кажется фальшью.
Буду жить, как всегда, умудряясь с ума не сойти,
Забираясь в поток бессознания дальше и дальше.