Сам побывав в употребленье,
БУ кругом лишь видя, злишься
на мир больных или ущербных,
прах или мусор палых листьев!
В резной листве рыже-лиловой
горят рябиновые гроздья,
кого-то больше, безусловно,
рубиновые греют звёзды.…
Но ручейками палых листьев
на всё ещё зелёных склонах
под солнцем можно насладиться
с неутолимой жаждой снова!
На зиму вспаханные пашни
под пар по-вешнему тревожат,
и хвоя зеленее, краше
в разреженном обзорном фоне.
Мои запятнанные пальцы
в коробочках «коровок божьих»,
где в гуще резко выделялись
прикидом чёрные побольше!
На «мелкокрапчатую» массу
два ярких пятнышка на спинке
в такой мечтательно запавшей
давно покинутой глубинке!
______________
Пытаюсь большее увидеть
листком на грани срыва с ветки,
живым участником событий,
без подобающих свидетельств.
И торжествующим соблазном
из повседневного контекста
отдельной вырываюсь фразой
святой любви и интереса!
В бездонном море размышлений
поэта опыт изощрённый
отыщет выход к ощущеньям
со стороны… потусторонней!
Октябрь течёт. Откуда краски?
Из романтических иллюзий
предположительно прекрасных,
хотя жилось едва ли лучше.
______________
И дня без связанных двух строчек
не удаётся продержаться,
воздерживаясь от пророчеств, –
ни с кем дружить или сражаться!
И так всё ясно без разборок:
возможно только усугубить
реальность вздора мирового
существования в минуте.
Совсем ничем не показавшись
в толпе без пищи для соблазна,
и сам несолоно хлебавши
себе балластом оказался.
Свою полезность признавая
лишь в массе выброса в пространство,
похоже, мне судьба такая
по справедливости досталась!
«Своя рубашка ближе к телу,
хотя и хата с краю вроде».
И в этих рамочных пределах
происходящее заботит.
В привычных осени картинах
все повторенья неуместны:
лишь после жёстких карантинов
хватало времени и места!
Перебиваемся же как-то,
лелея праздничные будни,
устав от праздников по датам
при выходных по двое суток!
Отбойным молотком и дрелью
друг другу люди угрожают,
а россыпи расстрельных трелей
«красиво жить не запрещают»!
______________
Проходит всё, как не бывало,
пройдёт и это наважденье
в стеснённости первоначальной
обыкновенного терпенья!
Но, тем не менее, пытаюсь
по невозможности открыться,
в канву событий погружаясь:
забыться наяву, как сбыться!
Никто, понятно, не поможет
вернуть заветную палитру, –
не завернёт с желаньем должным
«на огонёк» не без пол-литра!
Но и ничто уже не может
вернуть к паническому бегству, –
ни устрашить, ни уничтожить,
ребёнком вырвав из контекста!
Весьма посредственные средства
без ранга, словно без опоры
внимания и интереса
ведут к сомнительному вздору.
Сосуществую, примиряясь
с отсутствием себя самое
внутри-вовне, сопротивляясь
распространённому безмолвью!