… Он никогда не думал, что будет так молиться. Молилось все его существо, в то время как тело вжалось в землю, проросшую рожью, до такой степени, что немыслимо было его уже и оторвать от нее. Рядом с ним стояла немецкая овчарка. Он молился и ей: «Не выдавай, отойди, не выдавай, ради Бога!» Собака ушла, не тронув. Затихли лающие фашистские голоса, потом и гул мотоциклов…
Тело не слушалось, словно в самом деле вросло в землю вместе с рожью. Он напрягся и тут же вскрикнул от пронзительной боли. Вспомнилось все, что было до контузии: поле, бегущие по нему ребята, попавшие в окружение, разрывы снарядов, сначала оглушительные, потом странно беззвучные.
Земля была теплая, мирно пахла поспевающая рожь. Был конец июня 1942 года…
… На самом краю небольшого степного хуторка, что под Сталинградом, стоял маленький домик. Сюда и добрался, наконец, он, не помня, сколько дней и ночей полз и падал, снова приходил в себя и снова погружался во тьму беспамятства. Поскребся в двери, желая, чтобы кто-то вышел, и боясь этого… Вышла женщина, вида которой ему было не разобрать. Тихо охнула: «Господи! Еще один!» И втащила его в коридор…
У моих родителей четверо детей. Старшая сестра родилась в 1941, ее назвали Викторией: все верили, что мы победим. брат родился в победном 1945, потом средняя сестра и я – «последышек». Войны не видела, но остро переживаю военную трагедию моих родных… мамы... Представляю: одна в эвакуации, в Средней Азии, с маленьким ребенком на руках, в голоде, неустройстве. Все мысли – о муже. С 1936 года он – в Красной Армии, всякое было, но о таком и думать не могли… Что с ним, с его батареей? Когда закончится отступление? Где они сейчас? Наконец, две весточки, но какие: похоронка… и сразу следом: «Пропал без вести»… Крохотная Витулька, обняв котелок с кашей, щебечет: «Папа зив, зив папа»… Устами ребенка…
К зиме стало ясно: папа, действительно, жив. Был контужен, воюет в Сталинграде, по-прежнему командует батареей, верит в полный разгром фашистов. Пришел и его аттестат в помощь маме…
За участие в Сталинградской битве был награжден орденом Красной Звезды… Потом будет медаль «За боевые заслуги», «За оборону Киева», орден Отечественной войны II степени и, конечно, «За Победу над Германией»…
До 1947 года родители служили в так называемых оккупационных войсках, помогая налаживать мирную жизнь в Австрии, Венгрии, Чехословакии, Германии. Затем вернулись в Союз. Поселились в маленьком городке, где теперь живу я в стареньком родительском доме, хранящем их тепло…
Однажды мне позвонила сестра: не возражаю ли я, чтобы у меня остановились родители ее сослуживицы из Волгограда! Одного названия этого города хватило, чтобы в памяти всплыл папин рассказ о боях под Сталинградом, о контузии, об отваге и сердечности простых людей, которые, рискуя своей жизнью, спасали его и еще двоих его товарищей от фашистов. «Конечно, пусть приезжают!» – сказала я.
… В 1985 году, уже после папиной кончины, на наш с мамой адрес пришло письмо из Волгограда. Не зная о том, что его уже нет, незнакомая нам семья поздравляла папу с Первомаем и сорокалетием Победы. Открыв конверт, мы буквально оцепенели. Вместе с листочком, на котором отправитель незнакомым почерком поздравлял папу и его семью, описывал жизнь своей семьи в коммуналке и приглашал нас всех к себе в гости, лежало ПИСЬМО из Германии, написанное папиной рукой Ворониной Раисе Васильевне, датированное 1 января 1947 года. Вот его текст:
«В первых строках своего письма, вдали от нашей Родины, на земле Германии, пишу я Вам, дорогие, письмо, в котором поздравляю Вас с новым годом, счастьем, благополучием.
Раиса Васильевна! Вы меня извините, что я так долго не писал Вам, той, которая так много сделала для меня как для офицера Советской Армии. Вы, конечно, давно забыли обо мне, но я о Вас помню и о Вашей семье; память о Вас, тете Дусе и других будет жить вечно. Я – Леонид, который скрывался у Вас… Теперь, я думаю, вспомнили обо мне, о Викторе и Петре…
Я живу в Германии, служу по-старому в армии, а написать Вам решил потому, что вчера поднимали бокалы за Вас, тетю Натусю и других. Живу я с семьей; у меня двое детей – сын и дочь. Живу хорошо. Думаю, что скоро побываю в СССР, уж больно соскучился: ведь с 1944 года путешествую. Очень бы хотелось заехать в Сталинград, повидать всех, но вряд ли удастся… Сейчас ночь, я дежурю, радио передает музыку, и мне вспоминается ручная мельница, суп, немцы, Волга, мордобитие и все-все… Как это страшно, и кажется, что это страшный сон…
Раиса Васильевна! Я попрошу Вас: напишите мне маленькое письмо о Вас, детях, муже, жива ли Ваша старушка, или, как она всегда говорила про себя, «чурка с глазами»? Как живете, как здоровье? Напишите обо всем. Ваше письмо для меня будет очень дорогим! И если будет возможность увидеться моей семье с Вашей, то Вы убедитесь, как ценит моя семья то, что Вы сделали для меня»…
Сейчас, держа в руках, это последнее папино письмо из 1947 года, прошедшее путь по маршруту Германия – Сталинград- Аксай, я испытываю чувство боли и сердечной признательности за возможность нести свою благодарность сквозь года…