Памяти Е.А. Цыбулевской
Бабушка метро не полюбила.
Она была какая-то нескладная.
Один мешочник, верно, после пива,
свалил её однажды с эскалатора.
Она любила дворик наш ухоженный,
в нём – старые, с морщинами, деревья
и, смятую детишками и кошками,
кривую клумбу у аптеки в сквере.
Она других любила старушонок,
с дворов окрестных сгорбленных подруг.
Они сидели медленно и сонно,
сцепив негнущиеся крючья рук.
Беседовали – тряские, творожные –
хвалили дружно лживое кино.
И, чмокая, мусолили мороженое –
в серебряных обёртках эскимо.
У них свои проблемы возникали:
– А можно ль без яичек делать клёцки?..
– И как же, Боже мой, при Николае –
за семь копеек целый фунт селёдки!..
А после, что-то вспомнив, утихали,
сморкались долго в мятые платки:
– А мой лежит на Северном Урале...
– А мой – у самой Элебы-реки...
А рядом я копался бледно-розовый,
капризный и жестокий ползал я.
И наседал с какими-то вопросами.
И отвечала бабушка моя:
– Не знаю, милый... Будь здоровым, главное...
Потом домой мы с нею уходили.
Какая-то она была нескладная...
Я помню, как её похоронили.