Полночь – книга раскрытая, полная счастья и горя,
где любовь настигает и ангельских душ и зверье.
Я тебе покажу, как застывший пейзаж на фарфоре,
и красот, и уродств золотое сеченье ее.
Молодая листва тянет ветви в открытые окна.
А давно ли был стук лишь сухих облетевших ветвей?
Так зачем же щека от слезы заблестела, намокла?
Сколько лет нам с тобой, чтоб так нежно завидовать ей?
Пусть же пахнет листва. Это всё, чем одарит нас город.
Мы минутах в пяти от пустого глубокого сна.
Не успеем догнать – у весны скорый шаг, спешный говор.
Так укрой же нас юбкой цыганской своею, весна!
Мы проснемся не завтра, и не под сырым одеялом.
А в тропической чаще, веков этак десять назад.
И тела загорелые в водах бегущих канала
обольем и омоем, как ливень в ночи виноград.
На горячем песке ты начертишь босою ногою
мое имя на древних, известных тебе языках.
Это всё, чтобы рядом я чувствовал счастье земное
и бежал за тобой с проносящимся ветром в висках.
Не гляди за окно. Там покоится с пепельным ликом
город смертной тоски, безответных исканий добра.
Снова ночь желтым всполохом или серебряным бликом,
как слепая, начнет нас на ощупь искать до утра.